|
Правда, он предчувствовал, что после его смерти история может быть переписана, кое-какие опасения жили в его душе. Мне говорят и шепотом и громко, что после нас, учены и умны, напишут доскональные потомки историю моей родной страны. Не нужен мне тот будущий историк, который ни за что ведь не поймет, как был он сладок и насколько горек действительный, а не архивный мед. Смеляков как будто бы предвидел появление различных волкогоновых, антоновых-овсеенков, александров яковлевых, но такого количества грязи, лжи и клеветы, которое выльется на его поколение и на историю отечества, он предвидеть не мог. Хотя и предупреждал их от наглого легкомыслия и тщеславного амикошонства, когда создал в своем воображении сцену, как якобы однажды он подошел в Кремле к креслу Иоанна Грозного в его царственной спальне: И я тогда, как все поэты, мгновенно, безрассудно смел, по хулиганству в кресло это как бы играючи присел. Но тут же из него сухая, как туча, пыль времен пошла, и молния веков, блистая, меня презрительно прожгла. Я сразу умер и очнулся в опочивальне этой там, как будто сдуру прикоснулся к высоковольтным проводам. Урока мне хватило слишком, не описать, не объяснить. Куда ты вздумал лезть, мальчишка? Над кем решился подшутить? А нынешние – не просто играючи, не просто шутя, не по безрассудной смелости, а по глумливому расчету, за большие деньги, за карьеру и льготы, с напряженными от страха и ренегатской ненависти лицами, хватаются за высоковольтные провода истории, корчатся, гримасничают, лгут до пены на губах. Им никогда не понять душу истинного поэта русского социализма; они жаждут заглушить его голос – «чугунный голос, нежный голос мой», стереть с лица земли его «заводы и домны», закрыть его шахты, разрушить его монументы, вывернуть с насыпи шпалы его железных дорог, осквернить его мавзолей. Мародеры истории… Впрочем, пусть они не забывают о судьбе еще одного мародера – Исаака Бабеля, который после октября 1917 года приехал в Зимний дворец, зашел в царские покои, примерил на себя халат Александра III, отыскал спальню и завалился в кровать вдовствующей императрицы. Все было на самом деле, и возмездье настигло его через 20 лет – в 1937 году… Да, видимо, можно разрушить материальную часть цивилизации Ярослава Смелякова. Но духовный мир, мир памяти, мир его героев и героинь с нимбами, венками, кумачовыми косынками, «венчиками мучений» живет по своим неподвластным для разрушителей законам. «В нем было бессмертное что-то…» Поэт знал об этой тайне бессмертия, когда, протягивая нить советской истории в глубь веков, писал: — 48 —
|