Русский Париж

Но именно здесь, под звуки «рыгающей грозы», Есенин писал:

… Не искал я ни славы, ни покоя,

Я с тщетой этой славы знаком.

А сейчас, как глаза закрою,

Вижу только родительский дом.

Вижу сад в голубых накрапах,

Тихо август прилег ко плетню.

Держат липы в зеленых лапах

Птичий гомон и щебетню…

Париж восторгал, кружил голову новыми впечатлениями, но после каждой прогулки, вечером или на следующее утро, Есенин снова и снова вспоминал Россию.

… Ах, и я эти страны знаю —

Сам немалый прошел там путь.

Только ближе к родному краю

Мне б хотелось теперь повернуть.

Но угасла та нежная дрема,

Все истлело в дыму голубом.

Мир тебе — полевая солома,

Мир тебе — деревянный дом!..

Легкая месть Айседоры

Писатель Илья Шнейдер хорошо знал Есенина и Дункан, путешествовал с ними, сочинял либретто для постановок Айседоры.

Он записал один эпизод из парижской жизни поэта и танцовщицы.

Есенину надо было отправляться в Берлин, а Дункан еще какое-то время оставалась во Франции. Ей изрядно надоели нападки в прессе, наглость журналистов, их стремление отыскать что-нибудь скандальное, сенсационное.

Внезапный отъезд Есенина из Парижа возбудил интерес у репортеров.

Он уехал — она осталась!.. Значит, между ними произошел разрыв!..

Журналисты стали досаждать Айседору вопросами. Но Дункан отказывалась с ними общаться. Накануне отъезда из Парижа Дункан, «…поднимаясь со своим другом Мерфи в лифте к себе в номер, заметила притаившегося в углу кабины корреспондента. Продолжая разговаривать с Мерфи, она назвала его Сергеем, сделав знак Мерфи, чтобы тот принял участие в розыгрыше. Корреспондент навострил уши…».

Видимо, этот журналист не знал в лицо Есенина.

«— Мисс Дункан, — обратился он, понимающе и доверительно улыбаясь, — вы не откажетесь теперь признать, что Сергей все еще в Париже?

— Нет, нет! — с деланым испугом стала отрицать Айседора.

Корреспондент настаивал.

Айседора умолила журналиста зайти к ней переговорить и затолкнула Мерфи в ванную.

Убеждая корреспондента в том, насколько ужасным оказалось бы появление в печати сообщения о пребывании Есенина в Париже, она с опаской поглядывала на ванную. Корреспондент, клятвенно пообещав не рассказывать о происшедшем ни слова, сияя, выбежал из номера.

— Я отомстила всем им за все их нелепые писания обо мне и Есенине! — кричала Айседора, задыхаясь от смеха.

Наутро корреспондент упивался сенсационным разоблачением, но через пару часов сел в лужу…».