Русский Париж

Не случайно о знаменитой квартире писали многие известные люди. Вспоминали по-разному.

Писательница Нина Берберова отмечала, что Мережковские, приехав из Советской России в 1919 году в Париж, «…отперли дверь квартиры своим ключом и нашли все на месте: книги, посуду, белье. У них не было чувства бездомности, которое так остро было у Бунина и у других…».

Портрет Зинаиды Гиппиус. Художник О Л. Флоренская

Сама Зинаида Гиппиус вспоминала: «Просторность квартиры нас прельщала, каждый мог жить, насколько хотел, отдельно, а цена ее показалась нам, привыкшим считать на рубли, совсем подходящей…

Недостаток рублей дал себя знать, когда обширную нашу квартиру, пустую, пришлось чем-то заполнить. Но мы не смутились. Прежде всего купили три письменных стола. Затем уже постели… остальное можно было приобретать понемногу, постепенно, и самое дешевое. Так появилась у нас соломенная мебель, стоившая тогда гроши. Сколько книг перечитал Дмитрий Сергеевич на своей дачной кушетке!..».

«Все карточки от Рая открепляю»

24 октября 1917 года Зинаида Гиппиус отметила в дневнике: «…готовится «социальный переворот», самый темный, идиотический и грязный, какой только будет в истории. И ждать его нужно с часу на час…».

Февральскую и Октябрьскую революции Гиппиус и Мережковский пережили в России.

О том «голодном, полном лишений времени» Зинаида Николаевна писала:

Не только молока иль шеколада,

Не только воблы, соли и конфет —

Мне даже и огня не очень надо:

Три пары досок обещал комбед.

Меня ничем не запутать: знакома

Мне конская багровая нога,

И хлебная иглистая солома,

И мерзлая картофельная мга.

И я ходил, ходил в петрокомпроды,

Хвостился днями у крыльца в райком…

Но и восьмушки не нашел — свободы

Из райских учреждений ни в одном.

Не выжить мне, я чувствую, я знаю,

Без пищи человеческой в раю:

Все карточки от Рая открепляю

И в нарпродком с почтеньем отдаю…

Многим кажется странным, что Гиппиус писала стихи от мужского лица. Сама она не давала объяснений, лишь говорила: «В этом еще одна моя тайна…».

Зинаида Николаевна и Дмитрий Сергеевич не пожелали обещанного большевиками «земного рая». Как рассказывали они своим друзьям в Париже, самыми большими мучениями для них оказались не голод и нужда, а тотальный террор, установленный новой властью в России.

Гиппиус и Мережсковский бежали из Петрограда в Гомель и в январе 1920 года нелегально пересекли границу.

В первые же месяцы эмиграции в печати появились их очерки, рассказы, отрывки из дневников, полные ненависти к советской власти. Но о России и Гиппиус и Мережковский всегда вспоминали с любовью.