|
Спустя два года поэта уволили из Академии. С той поры он редко покидал свой дом. Его стихами и литературными переводами читающая публика больше не интересовалась. Друзей у него не было. В последние годы жизни мало кто посещал Тредиаковского. Редким гостям он иногда признавался: — Мечтаю отправиться пешком во Францию… Хотел бы снова идти и спрашивать у встречных крестьянок, у торговцев и странствующих комедиантов, у пастухов и у монахов: «Как пройти в Париж?»… Но, видимо, уже не доведется проведать славный град Французский, поглазеть на уличные и театральные представления, отведать ласковых и терпких вин, купить возле церкви Сент-Эсташ, у малышки Мари, горячих каштанов… Не довелось… Умер Василий Кириллович в Петербурге в августе 1769 года. Молчанием ответила Северная столица на смерть поэта: ни сожалений, ни добрых печальных слов. Лишь спустя несколько лет, известный журналист, просветитель и издатель Николай Иванович Новиков напишет о Тредиаковском: «Сей муж был великого разума, многого учения, обширного знания и беспримерного трудолюбия; весьма знающ в латинском, греческом, итальянском, французском и в своем природном языке; также в философии, богословии, красноречии и в других науках. Полезными своими трудами приобрел себе бессмертную славу». Глава втораяЕго называли «Разящее перо»Неслыханная честь, которую русские люди оказывают нашему языку, должна нам дать представление о том, с каким воодушевлением творят они на своем собственном, и заставить нас краснеть за все те пошлые писания, от которых не спастись в наш гнусный и нелепый век… И это отнюдь не единственный урок, который преподнес нам Север… Франсуа-Мари Вольтер Его поэзия — поэзия ума, здравого смысла и благородного сердца… Насмешки и ирония — вот в чем заключается талант Кантемира. Виссарион Белинский Удар в окно— Вот и появился печальный вестник… — Антиох Дмитриевич приподнялся на локте, чтобы лучше разглядеть птицу за оконным стеклом. Дрозд встрепенулся и перелетел на ветку граба. Там и застыл. В утренних сумерках он стал едва различимым среди темной кроны дерева. — Приснилось или в самом деле дрозд стукнул в оконце? — Кантемир неожиданно усмехнулся. — Кажется, болезнь делает меня суеверным. Ах, Амалия — веселая предсказательница, где ты теперь?.. Покинула ли этот мир? Томишься ли в застенках или по-прежнему очаровываешь людей во дворцах европейских столиц, в домах знатных особ? Вот уже лет пять, как выслали тебя из Парижа… Никто не любит недобрых предсказаний: ни в кварталах простолюдинов, ни в блистательном Версале… — 16 —
|