Русская судьба, исповедь отщепенца

ПЬЯНСТВО

Моральная деградация общества началась еще во время войны. Но в войну она прикрывалась и даже сдерживалась высокими целями защиты Родины. После войны этот сдерживающий фактор исчез. Коррупция, карьеризм, приспособленчество, пьянство, сексуальная распущенность и прочие негативные явления стали с циничной откровенностью доминирующими факторами психологической, моральной и идеологической атмосферы тех лет. Я принципиально отверг все это для себя лично, за исключением пьянства. Пьянство я считал морально оправданным. Более того, я относился к нему как к явлению неизбежному в условиях России, причем как к явлению социальному, а не медицинскому. В моих книгах есть много страниц на эту тему, в особенности в "Евангелии для Ивана" и в "Веселии Руси". Приведу для примера одно стихотворение:

Напрасно на нас, словно зверь, ополчилося

Наше прекрасное трезвое общество.

Полвека промчалось. А что получилося?

С чего оно начало, там же и топчется.

Нас крыли в комиссиях. Били в милиции.

С трибуны высокой грозили правители.

А мы устояли, не сдали позиции.

Мы клали с прибором на их вытрезвители.

Чтоб строить грядущее им не мешали мы,

Рефлексы по Павлову выправить тщилися.

И все ж по звонку перегаром дышали мы,

А не слюною, не зря ж мы училися.

Уколы кололи. Пугали психичками.

Даже пытались ввести облучения.

И само собой, нас до одури пичкали

Прекрасными сказками Маркса учения.

Но пусть эта муть хоть столетие тянется.

Нас не согнуть никакой тягомотиной.

Друзья-алкаши! Собутыльники! Пьяницы!

Зарю человечества встретим блевотиной!

Иначе строители нового рьяные

Во имя прогресса совсем перебесятся.

И трезвые даже, не то что мы, пьяные,

Завоют с тоски и от скуки повесятся.

Физиологической склонности к алкоголю у меня никогда не было. Мой отец, мать и все братья и сестры были трезвенниками. Я начал употреблять алкоголь потому, что это было принято, и потому, что нам выдана ли спирт и водку за боевые вылеты. Я пил с отвращением, заставляя себя пить. Это отношение к алкоголю у меня было неизменным всю жизнь. Оказавшись на Западе, я получил возможность пить лучшие алкогольные напитки мира. И мне иногда приходилось их пробовать. Но я всегда это делал через силу и с отвращением. В мои "пьяные" годы я без всяких усилий прекращал пить на несколько месяцев, а иногда на год и более. В 1963 году я вообще перестал пить и почти двадцать лет не выпил ни капли спиртного. С 1982 года я начал вновь выпивать, но очень редко и исключительно ради компании. Так что я никогда не был медицинским алкоголиком. Я был чистым примером пьянства как явления социального и национального русского.