|
Есть лишь один горький и обидный для Барклая эпизод в его долгой и беспорочной службе на благо России. В самый трудный момент, когда Наполеон стоял уже под Москвой, русское общественное мнение потребовало отставки Барклая с должности главнокомандующего и назначения Михаила Кутузова. Этого хотели солдаты и офицеры, не желавшие больше отступать, этого требовали обыватели, напуганные французским вторжением. Конечно, в этом требовании к Александру I огромную роль играла надежда российского общества на полководческий талант Кутузова, но ради объективности следует признать, что имелся и иной мотив. Отставки Барклая потребовала и издавна укоренившаяся в русском сознании подозрительность к иностранцам. «Барклай ведет неприятеля прямо в Москву», – говорили и в народе, и в русской армии. В роковой для родины момент русские захотели видеть во главе своей армии русского. Не затрудняясь в поиске других ответов, обыватель нашел виновника обрушившихся на него бед в человеке с непривычной чужеземной фамилией. История неприятная, да к тому же оставившая свой след надолго. Рассказывают, что в сталинскую эпоху на заседании ученого совета Ленинградского университета один из профессоров упрекнул докладчика – академика Тарле: «Товарищ Сталин показал нам, что Кутузов был на две головы выше Барклая-де-Толли, а у вас получается – только на одну». Сегодня – смешно, а по тем временам обвинение опасное. Впрочем, приступы национализма в трудные для страны времена – грех распространенный, кто этим не страдал? Император, так и не простивший Кутузову Аустерлица, на требование общественности заменить главнокомандующего согласился против своей воли. «Публика желала его назначения – я назначил его, – заявил Александр I графу Комаровскому. – Что касается меня, то я умываю руки». Есть версия, что за Кутузова активно хлопотали при дворе и русские масоны, поскольку полководец являлся одним из виднейших вольных каменщиков той эпохи. Если такая версия верна, то это был тот редкий в русской истории случай, когда желания «публики» и масонов совпали на все сто процентов. На прощальной аудиенции с Кутузовым (до своего нового назначения старик занимал скромную должность начальника петербургского ополчения) царь объявил, что главнокомандующему предоставляется полная свобода действий, за одним исключением – запрещается вести какие-либо переговоры с Наполеоном. В свою очередь Кутузов обещал императору, что умрет, но не допустит неприятеля в Москву. Как рассказывает академик Тарле, перед отъездом из Петербурга в действующую армию у Кутузова состоялся разговор с племянником. На вопрос, действительно ли дядя надеется разгромить Наполеона, Михаил Илларионович ответил: «Не надеюсь. Надеюсь обмануть». — 65 —
|