Исповедь ревизиониста из Прибалтики

Данная работа была мною использована при подготовке кандидатской диссертации, которую я защитил в 1974 году.

Обращение к проблеме народного благосостояния не было случайным. Ведь смысл и эффективность любой общественной системы определяется тем, насколько полно она удовлетворяет потребности своих членов общества. И для меня было важно разобраться, как обстоят дела с этим у нас. Я продолжал поиск ответа на вопрос, что из себя представляет тот политико-экономический строй, в котором мы живем: социализм или государственный капитализм? Являлись ли функционеры партийно-государственного аппарата распорядителями общественной собственности или же стали новым классом собственников, как это утверждали и утверждают до сих пор некоторые теоретики?

На мой взгляд, не стали. Во-первых, они не осуществляли присвоения общественной собственности в процессе ее воспроизводства. Каждый чиновник получал точно фиксированный доход в форме заработной платы, премий, различных льгот. Никакого другого личного участия в распределении национального дохода они не принимали. Конечно, номенклатура в СССР пользовалась некоторыми льготами, но все это не делало ее субъектом собственности. Она им не принадлежала. Функционеры были чиновниками аппарата, но никак не владельцами общественной собственности, носившей форму государственной собственности. Во-вторых, пребывание того или иного лица в составе партийно-государственного аппарата определялось не его несуществующими правами собственника, а лишь его к а р ь е р о й. Успех служебной карьеры зависел от способностей, эрудиции, опыта, личных связей, умения держать нос по ветру и массы других субъективных факторов, но никак не отношением к объекту собственности.

Партийно-государственный аппарат выполнял в государстве функцию управления, т.е. делал обычную необходимую для общества работу, как и представители любых других профессий в рамках общественного разделения труда. Точно так же, как, например, командир воздушного лайнера и члены его экипажа управляют им, не становясь в результате выполнения этой функции собственниками самолета.

Придя к однозначному выводу о том, что в лице функционеров партийно-государственного аппарата мы не имеем собственников общественной собственности, я задался вопросом, а не является ли аппарат в целом таким субъектом собственности, безотносительно к его отдельно взятым функционерам?

Анализ показал, что государство в СССР, безусловно, путем выработанной аппаратом экономической политики влияло и притом существенно на процесс производства, распределения и потребления национального дохода. Однако при выработке этой политики он руководствовался определенной идеологией, но не экономическими интересами своего воспроизводства. Короче говоря, действовали определенные объективные закономерности в сфере развития производительных сил, в процессе расширенного воспроизводства общественного богатства, в сфере экономических отношений индивидуумов, которые не были подвластны аппарату управления. Он, обладая монопольным правом на выработку экономической политики, мог варьировать свои действия в рамках объективных законов, но не более. Если же аппарат управления игнорировал эти законы, выходя за пределы их действия, т.е. правил в о л ю н т а р и с т с к и, то вскоре он обнаруживал все негативные последствия своих ошибочных решений и вынужден был отступать, меняя курс.