Перевоплощение. Новые горизонты

Маршал авиации, президент английского колледжа аэронавтики Виктор Годдард в статье «Ночь, когда дело было плохо» вспоминает, что, когда его самолет «Сестра Энн» должен был совершить аварийную посадку, которая могла оказаться роковой, он вспомнил случай, произошедший с его другом.

Я вспомнил, как в Первую мировую войну мой друг Дженкинс разбился на самолете, у него была пробита голова. Он был без сознания три недели. Очнувшись, он рассказал мне, как сразу после аварии он оказался вне искореженного самолета и смог наблюдать свое тело, находящееся в пилотском кресле и казавшееся мертвым; он видел, как прибежали люди, как они разбирали обломки, чтобы добраться до его тела, и выражение сожаления и волнения на их лицах заставляло его страдать. Он видел, как приехала машина «скорой помощи» и из нее вышли мужчины с носилками. Он чувствовал, что разглядывает свое тело, но не испытывал грусти.

Тогда я подумал о том, как мое настоящее «Я» увидело бы все, что должно было быть разыграно на том пустынном берегу, когда природа по-своему распорядится «Сестрой Энн» и ее человеческим грузом [19].

Подобный случай произошел с Питером Селлерсом16 во время сердечного приступа. Врачи сказали, что он умер. Сам Селлерс позднее вспоминал, как, оставив свое тело, он увидел хирурга, державшего его сердце в руках, и вскрытую полость своей грудной клетки («New York Times», 31 октября 1980 г.).

С Эрнестом Хемингуэем, когда он служил военным санитаром во время Первой мировой войны, произошел поразительный случай. Он настолько повлиял на писателя, что тот возвращался к нему в течение всей своей жизни. Одно из описаний произошедшего мы встречаем в романе «Прощай, оружие»:

Потом что-то сверкнуло, точно настежь распахнули леток домны... Я попытался вздохнуть, но дыхания не было, и я почувствовал, что весь вырвался из самого себя Я вылетел быстро, весь как есть, и я знал, что я мертв и что напрасно думают, будто умираешь и все [20].

В книге Малькольма Каули17 «Второй расцвет: труды и дни потерянного поколения» приводятся слова Хемингуэя, обращенные к другу, его воспоминания о том дне, когда он был тяжело ранен: