|
*New York "Times 16 марта 980 г. Мы перед неотложной проблемой. У нас нет в запасе тысячелетий эволюции на ее решение - а, может быть, даже и десяти лет. Как же нам выбраться из заточения наперекор англо-американским ученым и удваивающимся клеткам? Если решения нет ни на небесах, ни в йогическом освобождении, то, может быть, все дело в самих клетках и Материи? То, что человек не останется навеки таким, каков он сейчас, или даже каким-то "усовершенствованным" человеком, не вызывает никаких сомнений, точно так же, как, например, рептилии не могли уже оставаться рептилиями в высохших болотах мезозойской эры. Если мы не найдем "ключ", то эволюция сделает это за нас, что бы там ни говорили биологи. Семьдесят миллионов лет назад динозавры внезапно исчезли с лица земли, задохнувшись в земной атмосфере и уступив место раздолью полевых мышей и землероек, которые пришли им на смену. 57. 412 - Можем ли мы ожидать, что это тело, которое в настоящее время является средством нашего проявления на земле, сможет постепенно превратиться в нечто, что выразит более высокую жизнь [спрашивала Мать - та, что пыталась найти "ключ" к следующему виду в клетках тела], или нам придется полностью отказаться от этой формы и войти в какую-то иную, пока еще не известную земле? Будет ли сохранена непрерывность или это будет внезапное появление чего-то нового?.. А, может быть, судьба человеческого вида будет такой же, как и судьбы тех видов, что полностью исчезли с лица земли? Это было сказано в 1957 году. Дарвину понадобилось двадцать лет, прежде, чем он осмелился высказать то, что впервые пришло к нему на Галапагоссах: "Происхождение видов" появилось только в 1859 году. К тому же, по его словам "все это немного похоже на признание в убийстве". Перед опытом Матери, я чувствую себя так же, как Дарвин перед своими игуанами: "Неужели такое возможно?" Что об этом скажет биология, а что - медицина, а что скажет... и т. д. И все-таки, у меня нет никаких сомнений. В течение девятнадцати лет я слушал, как Мать, продолжая работу Шри Ауробиндо, описывала свой опыт и переживания. Тогда я не мог понять значения ее слов. А потом, однажды, в 1973 году, в возрасте 95 лет, она ушла, оставив меня в изумлении перед горой записей, полных смысла и в то же время непонятных. Семь лет боролся я с этими записями, бился кулаками в стену и звал Мать по ту сторону "дурацкой смерти", (её слова), с просьбой помочь мне раскрыть секрет, а ведь он полностью раскрыт в "Агенде", в тысячах страниц. Но что значит опыт мыши для динозавра? И тем не менее, все это исполнено смысла, все - здесь, и нужен всего лишь какой-то щелчок, чтобы все детали этой головоломной мозаики встали на свои места. Я даже написал три тома*, пытаясь ухватить нить и постичь путь человека в его неведомое завтра. — 6 —
|