|
Такая «проекция» нашей мысли в окружающий нас материальный мир представляется, однако, делом более трудным, чем проекция в мир посмертного существования. Ведь мы не можем воздвигнуть из ничего, только одним нашим желанием, дворцы, озера и леса, как, судя по свидетельствам, происходит в мире ином. Однако уже во время опытов выхода за пределы тела у мысли, похоже, такая способность появляется. Р. Монро, как мы уже видели, фактически настаивает как раз на такой идентичности идеи и действия. Но он замечает одновременно и особую пластичность того нового тела, в котором он выходит из старого. Не только руки представляются ему телескопическими, способными дотянуться даже до отдаленных объектов, но он абсолютно уверен, что этому новому телу можно придать любую форму, какую захочешь: кота, собаки, волка. Человеческая же форма вернется сама собой, как только перестанешь желать других форм[305]. Однако из-за вмешательства каких-нибудь неизвестных нам сил и обстоятельств, может так случиться, что наше духовное тело вдруг примет необычную форму, а мы этого даже не заметим. Похоже, что самого Монро однажды так застали у кого-то в гостях в форме лоскутка, развевающегося в воздухе[306]. Такая «проекция», помимо всего прочего, затрагивает не только форму нашего тела, но и весь окружающий нас мир: «В этом месте реальность соткана из самых глубинных желаний и самых живучих страхов. Мысль фонтанирует, в ней уже нет поверхностного слоя, созданного внушением или подавлением и скрывающего ваше внутреннее Я от других… Непосредственная эмоция, столь тщательно вытесняемая в нашей физической цивилизации, высвобождается с силой. Было бы преувеличением сказать, что на выходе она затопляет индивида. В сознательной физической (т. е. в нашей) жизни такое состояние было бы квалифицировано как психоз»[307]. То, что мысль является действием, начинает в свою очередь открывать для себя и современная наука[308]. Но то, что она им является аж до такой степени, по крайней мере, в мире ином, это трудно признать без достаточной духовной подготовки. Послушаем Жанну Гесне: «В этом новом состоянии Бытия констатация чего бы то ни было утверждается фундаментальным образом: малейшая мысль тут же реализуется, т. е. стоит вам подумать “кот”, и вот он кот; “роза”, и вот вам роза. Но если ж вы подумаете “змея” или “лев”, то и змея и лев тоже возникнут перед вами с потрясающей реальностью. Легко себе представить, какой ужас, какую панику это вызовет»[309]. Мадам Гесне также рассказывает об одной своей знакомой: это была «интеллигентная, достаточно культурная дама, получившая очень строгое религиозное воспитание с акцентом на страхе греха и на уверенности, что человеческая природа испорчена первородным грехом». — 158 —
|