|
Ролан де Жувенель излагает чем-то похожий опыт. Я приведу из него тоже пространную цитату. И мы уже по ходу заметим и сходства, и отличия: «Покинув землю, мы сразу попадаем в место, очень напоминающее герметичный пузырь. Издав свой последний человеческий вздох, мы уже ничего не слышим. Не зная, где мы и куда движемся, без вех и проводника, мы порхаем среди туч и ничего не узнаём. Это наш первый этап. Но постепенно, мало-помалу, мы научаемся распознавать божественные потоки. И тогда перед нами открываются небесные пути. Первый слой, накрывающий собой мир и лежащий на нашем пути, словно целое небо, которое нам предстоит пролететь насквозь. Это пространство бороздят кометы. Мы все словно переселенцы в неизведанности этого нового мира. Бескрылые или почти бескрылые, мы болтаемся в этом эфире так же неумело, как новорожденные птицы. Мучительно пытаемся мы одолеть верхние течения, но не можем до них дотянуться и вновь и вновь падаем вниз. Наконец, лучи становятся нам видны все яснее и яснее, и вот уже нам открываются те победные пути, какими мы сможем прийти к Богу»[263]. Зная, что Ролан де Жувенель отличается образным, очень поэтическим стилем, можно усомниться, надо ли понимать все вышесказанное буквально. Может быть, это просто красивый образ? Но я так не думаю, поскольку и в других текстах он не раз к нему возвращается, и даже использует в точности те же самые термины. Однако вполне возможно, что духовное путешествие и само по себе порождает свои собственные и вполне конкретные образы. Но сам вопрос, надо ли принимать эти термины в прямом или переносном смысле, возможно, уводит нас в ложном направлении: очень даже может быть, что верными окажутся оба смысла одновременно. Само духовное приключение протекает тут в образах, в пройденном расстоянии, в чувстве скорости и преодоления препятствий, и все это происходит в реальности и ощущается всем существом, и духовно, и физически одновременно. Напомнив о том, как умирает в сумерки свет, Ролан де Жувенель добавляет: «Агония света в тени очень напоминает то, что мы испытываем в момент смерти. Земля становится сумраком; мы не различаем в нем признаков тварного мира и движемся сквозь сумеречный край, сопоставимый с ночью. Мы попадаем в это пространство, как облака попадают в тень пасмурного вечера, но, наконец, и для нас восходит небесная заря; но мы все еще далеки от Бога, так же как солнце все еще далеко от земли»[264]. Много раз Ролан возвращается к этому образу преодоления сумеречной зоны и называет ее еще и зоной ледяного холода. В этих текстах хорошо виден двойной аспект, физический и духовный: — 139 —
|