|
Далее, идёт бессмертный диалог Тинча с главой местной полиции: - Я осмеливаюсь предполагать, что перед нами - перламутровый дракон, сэр? - Я тоже полагаю, что он - перламутровый, сэр! И пулемётный выплеск вослед принцессе. И дракон, что прикрывает её крылом... Да, добрый дракон получился... Великий дракон Времени и Порядка. И на этом хорошо бы завершить часть, тем более, что я сам устал от непрерывной дедуктивной работы. Но чего-то недоставало. Торжественного въезда в тихий, утренний, прекрасный город, освобождённый, прежде всего, от абсурда и идиотизма. И радуга, как над горою Арарат, восходит над ним. И девочка, юный "жаворонок", пускает мыльные пузыри из окна... И королева, вернувшаяся из ссылки, говорит моему рыцарю: "Ты молодец, ты не пролил ни капли крови. Так оно и нужно было..." Ах, если бы, ах, если бы... Но моих героев тут же и неумолимо потащило дальше. Куда??? 6 Подведём некоторые итоги. Способ повествования, когда оно ведётся не только от лица непосредственно автора, но и от лица героев или персонажей, также не нов. Весьма успешно его использовал, например, Уилки Коллинз ("Лунный камень"). Чем он хорош? Он позволяет глубже раскрыть характеры. Он позволяет изменять стиль повествования и взглянуть на сюжетную коллизию с разных точек зрения. Появляются объём, стереоскопичность, уходит линейность, в картину можно зайти, её можно исследовать изнутри, с другой стороны... наконец, можно изучать того или иного героя с точки зрения других героев - что также весьма интересно, главным образом - для читателя. Вот Леонтий. Его уважают. К нему приходят за советом. Он мудр, многоопытен, открыт общению. Он старший из них. Он силён, умеет обращаться с оружием своей эпохи, хотя и не стесняется учиться обращению с оружием иных эпох. Наблюдателен, внимателен к деталям, логичен. В то же время, самоуверен, циничен, резок в оценках. Личная жизнь... осталась где-то там, в реальном мире, он не любит вспоминать об этом. Он предан своему ремеслу, то есть писательству. Есть авторучка - пишет авторучкой, есть перо - пишет пером, не будет ничего - будет писать пальцем по песку. Обстановка диктует ему написание книги... что ж, будет книга. Книга эта, как он понимает, не принесёт ему, по крайней мере в его мире, ни гонораров, ни славы. Он в душе солдат своего призвания, надо - значит надо, и точка. Тинч. На его запястье - старая наколка, дельфин, обвивающий якорь: "торопись медленно". И он действительно нетороплив, ему неинтересно прыгать через ступеньки. Ему интересно жить и исследовать. Жизнь для него - одно сплошное приключение. Несмотря на свои не слишком великие двадцать пять - многое познал и многое усвоил. Правда, чем больше узнаёшь, тем больше понимаешь, насколько мало знаешь. Истина - в процессе познания Истины... он чувствует это внутренне, хотя ещё не может должным образом сформулировать. В сравнении с самим собой из "Тропы Исполинов" - гораздо более открыт общению, любит поддержать компанию, любит блеснуть или пошутить, причём - не боится при этом конфузных положений... пусть надо мной посмеются, но ведь посмеются же, не заплачут... Эксцентричен порой ("Ой, кажется, я чокаюсь! Погодите-погодите, дайте мне чокнуться окончательно!"). Отважен, оптимистичен, сочувственен... и т.д. Личная сфера жизни - сплошные разочарования и сомнения. Здесь он, с одной стороны, идеалист, ожидающий когда всё само собой образуется, а с другой стороны - чересчур осторожен. Слишком много было боли, слишком много ожогов от кипящего молока... — 266 —
|