|
— Сбрасывайте, сбрасывайте как попало! Потом разберетесь, пути нужны! Все дружно взялись и быстро выгрузились. На санитарной машине подъехал командир в белом полушубке, представился: — Начальник армейского ПЭПа Хитеев. Потом оглядел критически наши вещи и начал хохотать. — А пианино вы не привезли? На снегу нелепо торчали два больших платяных шкафа, письменный стол, на нем настольная лампа. Майор защищался: — Все нужные вещи, товарищ начальник. — Ну-ну. Дело ваше. Слушайте приказ. Наступление началось. Потери большие. Сегодня же развернуться и принять раненых. Сегодня же! Все. Выполняйте. Сел в кабину и уехал. Скоро приехали из санотдела четыре санитарные полуторки с капитаном. — Складывайте все быстро! Я повезу вас в только что освобожденную деревню, надо сменить медсанбат. Бросали в машины, что поближе лежало, забрались наверх сестры и врачи, поехали. Капитан успокоил: — Тут восемнадцать километров. Мигом домчим — и обратно. Все заберем. Мигом не домчались, потому что дороги товарищ не знал. Начало смеркаться, когда подъехали к назначенному пункту — в село Покровское... Тут мы увидели передовую. Нет, тыл, конечно, но — дивизии. Передовая для солдата — это его окопчик. Для госпиталя — пятнадцать километров от него. Такова психология. Пулеметные очереди слышны отчетливо, но дело не в этом. Покровское было полностью сожжено немцами, остались полуразрушенная церковь и школа. В них ютился медсанбат, мы видели, как подходят машины с ранеными, их выгружают и ставят носилки прямо на снег. Поди требуй от них радикальную обработку «бедер»!.. Затурканный начальник медсанбата сказал, что километрах в трех есть деревня Угольная, сплошь забитая ранеными их дивизии, и что они лежат там совсем без помощи... Указал нам дорогу. Да, вот она — настоящая война! * * *Подъезжаем к Угольной уже при луне. Видны домишки, разбросанные в беспорядке между голых огромных лип. Много разрушенных, остались лишь печки, припорошенные снегом, и черные трубы. Окоченели совершенно — целый день на таком морозе... Одеты обычно, как в Калуге: гимнастерка и шинель. Машины стали у крайних домов. Холодно, накурено и тесно... На полу, на лавках, на печке лежат раненые... Отпрянули в ужасе... Но в следующих домах было то же самое. Вся деревня забита ранеными, свезенными сюда прямо из полков. Около полупустой хаты выгрузились. Улеглись прямо на полу, не евши. Было одиннадцать часов вечера... Встал, когда чуть обозначилось серое окно. Растолкал начальника АХЧ, и пошли на разведку. В деревне домов сто, разбросанных в радиусе полутора-двух километров. Третья часть их разрушена или сожжена. Между домами — окопы, наполовину засыпанные снегом. Здесь был передний край нашей обороны. В центре деревни есть школа, но от нее остались только стены и крыша. — 57 —
|