|
Постмодернизм, призывающий культуру воздержаться от суждений и осуждений и устранить цензуру вкуса и морали, вольно или невольно посягает на достижения "осевого времени", связанного с зарождением великих мировых религий. Откровения последних касаются, в частности, двух основополагающих моментов: — воздержание от нравственной и культурной, духовной активности автоматически открывает дорогу худшему, торжеству злых стихий; — более эффективной преградой этим стихиям в делах человеческих является не принуждение, а убеждение, и там где имеет место дефицит убеждения, неминуемо восторжествует принуждение как единственная альтернатива хаосу и торжеству наихудшего. Не готовит ли нам постмодернизм, всеми силами подтачивающий основы нравственного и культурного убеждения, неожиданный реванш принуждения, причем, может быть, в наиболее крайних формах, соответствующих крайностям высвобожденного постмодерном нигилизма? Специфические методологические проблемы связаны еще с одной формой прогностического априоризма, различающего фазы вызова и ответа уже не во времени, а в пространстве, рассматриваемом как источник разнокачественных типов времени. Осознание этих проблем пришло в тот момент, когда формационная доминанта универсальной, общечеловеческой истории, восходящей к "совершенному будущему" через закономерные этапы — ступеньки, сменилась цивилизационной доминантой. На Западе она проявилась во все более остром осознании уникальности европейской цивилизации, имеющей монополию на исторический прогресс, на линейное время развития, по контрасту с другими цивилизациями, обреченными ходить по вечному кругу. Эта дихотомия мира, разделенного на европейский полюс роста и стагнирующую периферию, сталкивает нас со специфическим априоризмом будущего. В данном случае заданность вызова — ответа связана уже не с противостоянием настоящей и будущей эпох в контексте прогрессистского европейского времени, а с противостоянием мирового центра и мировой периферии. Динамичный центр, экспансия которого не знает преград, бросает периферии вызов, перед лицом которого она не в состоянии отмолчаться: ей предстоит либо заимствовать у центра его "машину времени", либо превратиться в конце концов в некий вакуум, которому предстоит быть заполненным со стороны. Диалектика подобного вызова и ответа, связанного с сосуществующими, а не разделенными во времени разнокачественностями, порождает совершенно специфические эффекты, не вписывающиеся в перспективу линейного времени. Прежде чем оценивать их, отметим, что решающее значение для формулировки ответа имеет интерпретация вызова стороной, которой он получен. Так, военно-феодальные общества не-Запада, например Россия XVII века, интерпретировали вызов Запада в первую очередь как военный. Соответственно, ответ состоял в том, чтобы овладев военной техникой Запада, дать ему военный отпор и вообще вступить с ним в активное геополитическое соперничество. — 39 —
|