|
Но мы бы выразили недопустимую самонадеянность и недооценили драматизм современного положения человечества, если бы сочли, что эти "земля и небо" на Континенте просто и безыскусно даны нам и речь идет только о том, чтобы сохранить и защитить их от океанического пиратства. Вестернизация как раз и означает, что у Континента похищают небо — лишают его духовно-нравственных, ценностных опор. Если по горизонтали Атлантика — Тихий океан вестернизация могла означать прививку пиратского архетипа тем или иным "тиграм" и вовлечение их в круг океанических господ мира, то применительно к Континенту она означает только духовную экспроприацию и деморализацию как предпосылку последующей материальной экспроприации, свидетелями которой мы успели стать. В частности, нам в России стоит всерьез задуматься над тем, почему нас столь упорно и последовательно стремятся лишить классического культурного наследия, "отлучить" от "золотого" и "серебряного" века русской культуры, погрузив в тотальную "порнуху и чернуху", в суррогаты эрзац-культуры. Почему наши учителя демократии и либерализма так оскорбляются, когда мы пытаемся говорить о национальных культурных ценностях или о человеческой морали вообще? Почему нам всерьез осмеливаются говорить, что мы "не можем себе позволить" тот уровень образования, науки и культуры, который мы уже имели, несмотря на всю нашу экономическую неэффективность? И разве, лишившись этих благ культуры, мы эту эффективность обрели? Наверное, самым правдоподобным будет то объяснение, что пока мы сохраняем культурную память и интеллектуальную развитость, нам труднее будет смириться с той участью, которую, вероятно, уже отвели нам хозяева однополярного мира,— участь безропотных изгоев и лишенцев. Однако в этом отношении, как и во многих других, ностальгическая или чисто оборонительная позиция делу не поможет. Здесь, как и в материальной области, сохранить богатство можно только активным использованием его. Защитить культурное наследие и все обретения общего интеллектуального накопления можно не иначе, как пустив его в оборот, приобщив к новейшим социальным и производственным практикам. Истинная драма социалистической индустриализации, как, впрочем, и индустриальной эпохи вообще, состоит в том, что по сравнению с накоплениями великой культурной классики практики индустриального общества оказались слишком узкими и однополярными. Большевики уничтожали гуманитарную интеллигенцию, знатоков латыни и греческого, историков и краеведов не только в силу классовой неприязни и подозрительности, но и руководствуясь критериями промышленного утилитаризма. В обществе, организованном как единая фабрика, носителям классического культурного наследия просто не нашлось места. — 185 —
|