|
Совсем иное содержание несет в себе архетип Моря. Содержащаяся в нем интенция направлена на то, чтобы поменять местами центральные и маргинальные элементы мира: маргинализировать Сушу (Континент), а Море превратить в оплот новой мироустроительной системы. Но различие Суши и Моря остается кардинальным: Если порядок Суши несет черты чего-то предзаданного, коренящегося в наличностях природы и нуждающегося только в искусстве майевтики (родовспоможения), то Море в самом себе никаких наличностей не содержит. Эта пустая и волюнтаристская стихия, где все появившееся обязано своим происхождением изобретательной субъективности, умыслы и тактики которой могут мгновенно меняться. Море знает свою пустоту и не может воспроизводить свое бытие иначе чем пиратством против Суши. Цель Моря — раздробить монолит Суши, чтобы сделать его более уязвимым. Отсюда вытекает тактика Атлантической цивилизации, плоды которой можно наблюдать в динамике послевоенной Европы. До второй мировой войны англо-американскому миру противостояли Центральная Европа, Восточная Европа и СССР. И что же мы видим? Мы наблюдаем, как в ходе второй и третьей ("холодной") мировых войн Атлантический мир поглощает сначала Центральную Европу, а затем и Восточную, стремясь превратить эти огромные куски материка в побережье, в океаническую подсистему. Причем процесс этот продолжается, и один из замыслов атлантизма состоит в том, чтобы расколоть Россию, в частности противопоставив атлантический Петербург косной континентальной Москве. Аналогичная стратегия осуществляется на противоположном конце огромной геополитической горизонтали, в АТР. Здесь мишенью океанических стратегов выступает досадная монолитность Китая, которую хотели бы столь же последовательно раздробить. Но наряду с этими старыми технологиями дробления и размывания Суши сегодня готовятся качественно новые. Традиционные геополитические тактики дают слишком медленный эффект и требуют больших усилий. Пиратский архетип Моря задает программу создания таких механизмов экспроприации Континента, которые позволили бы перекачивать богатство не дожидаясь военной победы. Чтобы богатство стало свободно экспроприируемым и "трансферным" (передаваемым на расстояние), необходимо его дематериализовать. Собственно, все понятия теории постиндустриального общества и современного монетаризма связаны с технологиями дематериализаци богатства — придания ему знаковой формы для последующего вовлечения в систему мирового информационно-электронного обмена. Как справедливо подчеркивают некоторые аналитики, постиндустриальное общество в известном смысле является фикцией. При любых технологических превращениях реальное богатство приращивается только в ходе переработки трудом вещества природы. Интенсивность этой переработки можно увеличить, но саму ее нельзя заменить. В этом смысле подлинное постиндустриальное общество на деле является сверхиндустриальным. — 146 —
|