|
Характерно, что затем в анализе Беньямина сразу появляются фигуры По и Пруста, в силу чего автор «Цветов зла» включается в целое семантическое созвездие. Это эссе, написанное в 1930?х, является идеальным комментарием к переводу 1923 года; упор в нем делается на эротической встрече как шоке – тем самым Беньямин четко разводит Эрос и секс. Эта встреча обладает скопическим измерением, она происходит под взглядом смерти, исчезает в одно мгновение. Согласно немецкому исследователю Б. Шлоссману, который сравнивал перевод Стефана Георге и перевод Беньямина[522], Беньямин, в отличие от Георге, даже не переводя буквально слово «траур» («deuil» – 2?й стих), гораздо лучше дает прочесть этот траур, так сказать, «между строк». Перевод Беньямина обладает также еще одним достоинством: он не оставляет никакого сомнения в том, что поэт, или «лирическое Я», погрузил свой взгляд в глаза Прохожей (стих 6–7). Не говоря уже о том, что из перевода Георге пропадает слово «небо», а это упраздняет знаменитое и столь характерное для творчества Бодлера «двойное притязание». Шлоссман обнаруживает внутреннюю когерентность перевода Беньямина: Проститутка принадлежит к сакральному, она воплощает напряжение между «сплином и идеалом». Но дело еще вот в чем: эта поэма играет центральную роль в беньяминовской трактовке творчества Бодлера на том основании, что позволяет ему сосредоточить в одном мгновении, в одном поэтическом образе все свои размышления конца 1930?х годов. В самом деле, свечение шока при обмене взглядами поэта и Женщины составляет собственно событие – эта вспышка вводит поэта в другое временное измерение, которое не укладывается в механическое время, в линейную последовательность Истории, как она мыслится и изображается победителями. Взгляд поэта-фланера, который погружается в глаза одетой в черное женщины, обрывает хронологию, производит цезуру. Это такое прерывание времени, в котором обнаруживается мессианский потенциал, высвобождаемый переводом в еще большей мере, нежели то делает оригинал. Напомним известную формулу пятого тезиса из эссе «О понятии истории»: Истинный образ прошлого проходит вспышкой. Прошлое можно удержать лишь в таком образе, который возникает и пропадает навсегда в то самое мгновение, когда он предоставляет себя познанию[523]. — 178 —
|