|
Но самонадеянное вмешательство в дела других стран редко дает позитивные результаты. Ставить на сикофантов, всегда знающих, какая риторика ласкает слух «дяде Сэму», и игнорировать живые силы (равно как и интересы другой страны) в конечном счете контрпродуктивно. Во-вторых, если Соединенные Штаты решили взять на себя глобальную ответственность, то они просто обязаны не просто подбирать все то, что плохо лежит, а сформировать стратегическое видение, где крупнейшие державы современности могли бы найти достойное место, а не оказываться в положении презираемых сателлитов. На презентации мемуаров лучшего американского знатока России в Фонде Карнеги Тэлбота спросили: вы много пишете о том, чего добились Соединенные Штаты в России. А что получила сама Россия? Совпадают ли ее интересы с американскими или Вашингтон действовал в ущерб Москве? Не велика ли цена, не вспомнит ли страна с такой историей, как российская, все то, что с улыбкой делал с ней заокеанский колосс, нимало не заботясь о производимом впечатлении? Пресловутая «химия общения» — не более чем «потемкинская деревня» великой гармонии, которой на самом деле нет. Тэлбот указывает на причину «химии» в возлияниях, безжалостно зафиксированных на страницах книги. Здесь же фиксируется и жесткое презрение таких лиц, как Уоррен Кристофер и Энтони Лейк. Сэнди Бергер говорил о «высокой бессмыслице» ельцинских речей[357]. Клинтон успокоил своих помощников своеобразно: «Ельцин все же не безнадежный пьяница»[358]. Речь шла о пристающем к телохранителям президенте России. «Только когда два президента встречались с глазу на глаз, Ельцин расставался с позерством, и тогда Клинтон мог продолжать работать над ним»[359]. Возможно, что за тысячелетнюю историю России у нее были слабые правители, но, думаю, даже над ними не «работали» иноплеменные вожди. Но американский президент решительно считал, что «пьяный Ельцин лучше большинства непьющих альтернативных кандидатов». Вот как Тэлбот описывает поведение кремлевского владыки на публике и в узком кругу американского руководства: «Когда по обе стороны стола переговоров сидело много людей, он (Ельцин) играл роль решительного, даже не допускающего возражений лидера, который знает, чего он хочет, и настаивает на том, чтобы это получить; в ходе частных бесед он становился из напористо самоуверенного внимательным и восприимчивым, уступая обольщению и уговорам Клинтона; затем на завершающей пресс-конференции он из кожи вон лез, чтобы теми способами, которые сам придумал, излучать уверенность в себе и маскировать, насколько податливым он был за закрытыми дверями»[360]. Нам всем должно быть стыдно от этих строк. — 200 —
|