|
Смысл той истории полностью до меня так и не доходил. Но теперь я понял. Человек — всегдашний раб. И если будет смиренно дожидаться, у него вновь объявится Хозяин. Так что выбор всецело в его руках. Он может снова стать рабом. Или может противостоять Старым как Хозяин. Хотя нужно указать вот на что. Старые не допустят одной и той же ошибки дважды. На этот раз Ночи Чудовищ не будет. Они будут эволюционировать медленно и станут господствующим видом в Солнечной системе. Когда это произойдет, они, безусловно, будут чувствовать к человеку признательность — как человек чувствует признательность к собакам и лошадям, которые помогли ему создать цивилизацию, и к рабочему скоту — за то, что тот трудом возделывал землю. Но это не мешало человеку скот использовать в пищу, а ломовых лошадей раз за разом уводить на бойню. С какой стати эволюционирующий вид должен испытывать сочувствие к не столь успешному сопернику? Старые не уничтожат человека. Они просто дадут ему впасть в застой, пока человек не заплатит за него цену: смерть. Альтернатива вполне ясна. Проснувшись, Старые должны застать общность Хозяев, с которыми можно сотрудничать на равных условиях. Более того, это Хозяева должны их разбудить. Потому что нет ничего яснее того, что Старые вскоре. понадобятся человеку так же, как когда-то им нужен был он. Пока новая стадия эволюция ограничена такими людьми, как мы с Литтлуэем, особых трудностей не будет; мы будем решать задачи по мере их возникновения. Но мы — очень небольшая часть человечества. Человечество в основном состоит из людей вроде Захарии Лонгстрита и Хонор Вайсс — людей, опасливо сжимающихся перед великим шагом к внутренней свободе. Таких людей слишком много для того, чтобы им помогло меньшинство, готовое уже совершить скачок. Только Старые могут ре шить эту задачу. Они смогут незаметно повести огромное большинство лонгстритов, воздействуя так же исподволь, как в свое время на людей Му. Когда на обратном пути в Лэнгтон Плэйс я объяснил все это Литтлуэю, он задал логичный вопрос что нам до большинства. человечества? Если оно не готово к следующему шагу в эволюции, почему не сосредоточиться на тех, кто готов? Потому что есть закон, гласящий, что эволюционирующий вид не может быть уничтожен. Если все человечество устремлено к одной и той же цели, опасность ему не грозит. Насчет собственной неуязвимости у меня иллюзий нет; слишком свежа память о том, что приключилось в библиотеке в Филадельфии. Сила, которую мы чуть не пробудили, могла меня шлепнуть и даже не почувствовать — все равно что землетрясение блоху. И тысячи других, таких как я. Но не два миллиарда существ, рассредоточенных по всей планете. — 214 —
|