|
— Извянитя-а-а! Как я уже говорил, Литтлуэй никогда не отличался особой ровностью темперамента, хотя и очень сильно изменился после «операции»; он бы мог сделать вид, что не слышит, хотя прозвучало настолько громко, что не расслышать было просто нельзя. Он обернулся и метнул на «ковбоя» раздраженный взгляд. Не успел я вмешаться, как тот, подлетев, схватил Литтлуэя за плечи и проорал: — Чего, разборок хочешь, брат?! — «Брат» — это вы не по адресу, — с тихой яростью сказал Литтлуэй, — и если сейчас не уберете руки... — И че тогда?! — запальчиво выдохнул «ковбой», явно в восторге, что «брату» теперь уже никак не отвертеться. То, что произошло следом, словами описывать гораздо дольше. Во мне вспыхнула ярость: хамство и хулиганские выходки вызывают у меня такое отвращение, что, как говорится, «убил бы». То же самое у Литтлуэя. Вперившись в ту секунду на хама испепеляющим взглядом, я осознал ум Литтлуэя точно так же, как тогда, когда мы сообща пытались «пробить» заслон над рукописью Войнича. Я уже упоминал о моей вдруг открывшейся возможности «отсекать» нежелательные знакомства в Музее Виктории и Альберта; сейчас я вдруг поймал себя на том, что делаю именно это вместо обычной своей «фокусировки». Все произошло слишком быстро, без раздумываний; мы с Литтлуэем просто обратили свой инстинктивный гнев на «ковбоя» — как бы разом крикнули. Чувство полыхнуло подобно молнии — хотя и не в физическом смысле, — и типа просто кинуло навзничь на ленту работающего транспортера. Все это произошло в считанные секунды после того как он схватил Литтлуэя за плечи, поэтому несколько мгновений никто ничего не мог взять в толк. Затем пронзительно крикнула какая-то женщина, и я попытался удержать «ковбоя», который перевалился через движущийся транспортер и ударился об пол. Взор открытых глаз был совершенно пустым, а из уголка рта сочилась кровь. Тем временем навстречу бегом спешили трое мужчин и женщина, очевидно, из компании агрессивного техасца, — жаль, не несколькими минутами раньше. — Что случилось? — выдохнула женщина; — Думаю, у него сердечный приступ, — откликнулся Литтлуэй. Я потрогал у упавшего пульс: к счастью, не остановился. Начала собираться толпа, среди прочих — пилот «Американ Эрлайнз», который все видел и подтвердил, что Литтлуэй этого человека даже не коснулся. В этот момент подъехал мой чемодан, и, поскольку толпа скопилась порядочная, нам удалось незаметно улизнуть. — Он был мертв? — спросил Литтлуэй. — Нет. — Слава тебе Господи. Мы оба понимали, что человека в каком-то смысле можно назвать и мертвым. Мы пальнули в него не физической, а ментальной силой, потому и поражение должно быть не физическое, а умственное. Теперь, вслед за происшедшим, мы чувствовали изрядную долю вины. Начать с того, было совершенно ясно, что все это подстроили «они»; вины задиристого техасца здесь не было. Даже если и была, нам следовало позаботиться не причинить серьезного вреда. Кстати, если б мы действовали поодиночке, его бы и не было. Причина, почему пробоина оказалась настолько велика, состояла в том, что мы сплотили свои воли. — 191 —
|