|
Вконец обессиленный юнец падает на шелковистую траву и, учащённо дыша, произносит: – Ну и страшен ты, дедушка Мечислав… Думал, взаправду меня порубить хошь, как те веточки… И знаю, что это не так, а всё одно боюсь… – А кабы не верил, так и толку от учения не жди, одна пустая забава, – задумчиво ответил старик, опускаясь подле на землю и прислушиваясь то ли к одному ему ведомому разговору леса с ветром, то ли к пересвисту весёлых птиц. Он лежал на спине, свободно раскинувшись. Некогда голубые, а сейчас будто выгоревшие за многие лета, глаза были закрыты. Большие кисти жилистых рук, знавших и соху, и кузнечный молот, и рукоять меча, полураскрылись навстречу теплу и свету, подобно лепесткам усыхающего цветка. Постепенно дыхание замедлилось и стало таким слабым, что можно было подумать, будто старик умер. Но отрок знал, что так его учитель отправляется на совет к пращурам и ему нельзя мешать. Светозар сел, обхватив колени руками. Круглый выпуклый щит лежал подле, тускло поблёскивая на солнце, и отрок стал вдумчиво разглядывать предмет своего ратного снаряжения. Прочный деревянный каркас из морёного дуба был окован тонкой, но чрезвычайно упругой и прочной сталью. Почерневшие от времени заклёпки по крайнему полю щита перемежались с истёртой позолотой рисунка, где тонконогие кони неслись сквозь причудливые переплетения растительного узорочья. В центре, размером с небольшую перевёрнутую чашу, выдавался умбон – самая выпуклая часть щита. От него к окаймляющему полю расходились, серповидно изгибаясь, потоки-лучи, похожие на закручивающийся смерч. Такая форма щита была не просто данью красоте, изгиб поверхности делал его прочнее. При умелом обращении, выбросив щит вверх, можно было остановить атакующий меч, встретив клинок в самом начале удара и не дав ему набрать губительной мощи. Либо, едва уловимым движением согнутой руки, слегка изменить наклон и пустить клинок рикошетом, изменив его путь скольжения. Меч, звеня, менял направление удара и оставлял нападавшего на какое-то время незащищённым. В схватке с обученным этому приёму ратником подобный короткий миг мог стоить атакующему жизни. Злато-червонный щит от времени и работы потерял яркость окраски, на его поверхности были следы рубяще-колющих ударов, царапины и вмятины, однако он по-прежнему сохранял прочность и был пригоден для надёжной защиты. Стальная пружинящая пластина внутри, обшитая мягкой кожей с прокладкой из конского волоса, исправно смягчала мощные удары, а мальчишеская рука ложилась в неё легко и удобно. «Занятно, – думал Светозар, – для кого неведомый мастер сработал сей щит и столь же надёжный меч. Судя по красоте и искусной выделке, он был предназначен не для сына простого дружинника, паче всего – для юного княжича, вон их сколько прошло через науку Мечиславову. Ещё чуток – и Светозар тоже примерится к тяжёлому вооружению взрослого воина. Когда это будет, может, нынешней осенью?» — 85 —
|