Перуновы дети

Поднялись было мужики на баб, да крепко побили их бабы. Углай-деда осрамили, штаны с него сняли, так водили, а потом на бугре мечом голову напрочь сняли. И других мужиков несколько было побито насмерть.

Пришлось мужикам покориться, баб слушаться. И долго так было, пока дети не выросли, мужчинами стали. И не захотела молодёжь старой бабе Яге подчиняться. Сговорились однажды и ночью ту бабу Огуду-Ягуду убили. У других баб мечи отобрали, посорочь выпороли плетьми и заново детьми заниматься заставили, а также коров доить, молоко на-сурь ставить, волну сучить да борщи варить. Так и кончилась наша Бабовщина. При Дедах-Родичах опять пошла жизнь вольная: мужики ходили с мечами у пояса, а бабы возились с рогачами да кочергами и дела свои женские исполняли, а мужей строго слушались. По сей день та Бабовщина вспоминается. Да как петуху цыплят не водить, так мужику юбки не носить, а бабам в штанах не ходить, а наденет какая – в плети её! Чтоб своё бабье дело делала, а хвостом на людях не крутила. Забылось то дело давнее, и Бабовщина забылась совсем, а Дедовщиной до сих пор Русь держится. Так-то вот, детки, тут и сказке конец. А теперь спать ложитесь, да друг с дружкой никогда не сваритесь!

Тогда впервые Светозар услышал эту дедову байку про бабу Огуду-Ягуду. А сегодня при упоминании о ней ожили в памяти все подробности того крайне неприятного дня. Посему не сразу дошёл до него смысл сказанного на Коло: завтра будет бой! И не с какими-то разбойными мужиками, а битва с настоящим врагом, чужеземцем, может быть смертельная. И она, эта битва, решит: станет он воином, достойным Мечислава, или нет.

Отец Велимир подошёл к самому краю кострища. Раздуваемые ветром угли вспыхивали и переливались, как будто посреди поляны горело уменьшенное отображение усыпанного звёздами небесного свода.

Волхв воздел руки к опрокинутой чаше блистающей Сварги и провозгласил:

– Батюшка-Перун, Отче наш! Завтра сим юношам идти в сечу жестокую за землю нашу, за дело правое. По обычаю древнему, дедовскому, хотим посвятить их в воины, коим ты Защитник и Покровитель.

Голос волхва окреп, зазвучал сильнее, проникая в души тех, кто находился вокруг, и заставляя их сердца сливаться в едином биении.

– Скажи, Отче, слышишь ли ты нас и готов ли принять наши жертвы? – прозвучал призыв волхва и вновь смолк в долгой паузе.

Все затаили дыхание, казалось, что стихли даже звуки ночного леса. Только вверху беззвучно трепетали звёзды, похожие на светящихся мотыльков. Вдруг среди неправдоподобной, натянутой до звона тишины послышался могучий шум верхушек деревьев. Сильный порыв ветра встряхнул их так, что вниз осыпалось несколько сухих веточек. Дуновение ветра скользнуло вниз и заставило угольки костра ярко вспыхнуть, на несколько мгновений осветив застывшую фигуру волхва с воздетыми руками и сосредоточенные лица посвящаемых юношей.