Партия, которую создал Иисус

Наиболее точный ответ на этот вопрос даёт сравнительно молодая научная дисциплина — коллективная психология, или психология масс. Трудами таких её видных представителей, как Г. Лебон, Г. Тард, В. Бехтерев, С. Московичи и др., было показано, что люди, собираясь в толпу, в значительной мере утрачивают индивидуальность, проникаясь общими для всех мыслями и желаниями. При этом мысли и чувства даже не усредняются, а скорее стремятся к самой низшей отметке. «Коллективная душа» толпы как бы приноравливается к уровню её самых примитивных и неразвитых членов, благодаря чему каждый индивидуум в толпе может принимать участие в совместных действиях и чувствовать себя на равной ноге со всеми. Воспитание, образование, жизненный опыт — все это в толпе слетает, как шелуха, обнажая самые простые поведенческие и мыслительные реакции и способности. Порабощение «коллективной душой» индивидуальной души иногда бывает столь выраженным, что не заметить этого просто невозможно. Недаром еще Солон любил повторять, что отдельно взятый афинянин — это хитрая лисица, но когда афиняне собираются на народные собрания, то уже имеешь дело со стадом баранов [68].

С толпой нельзя разговаривать, как разговаривают с одним человеком. Доводы, обращенные к толпе, всегда должны быть простыми и ясными, ещё лучше, если они будут подкреплены яркими примерами, образами и сравнениями. Гюстав Лебон писал по этому поводу: «На толпу нельзя влиять рассуждениями, так как ей доступны только грубые ассоциации идей. Поэтому и ораторы, умеющие производить впечатление на толпу, всегда обращаются к ее чувствам, а не к рассудку. Законы логики не оказывают на неё никакого действия» [69].

Вот почему Иисус Христос всегда говорил притчами, когда хотел привлечь на свою сторону толпу. Будучи незаурядной личностью и непревзойдённым знатоком человеческих душ, Иисус прекрасно понимал, какой именно способ общения с людьми необходим, чтобы донести свои мысли до массовой аудитории. Когда же ему приходилось беседовать с кем-нибудь наедине, то притчи звучали в его речи гораздо реже.

Когда Иисус говорил: «Ибо огрубело сердце людей сих, и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули...», то, несомненно, имел здесь в виду не безграмотность своих слушателей как таковую, а лишь те изменения в поведении и восприятии, которые всегда происходят с людьми, поглощаемыми толпой.

Если представить на минуту, что Иисуса никогда не было, и всё, что о нём написано — ловкая выдумка, то откуда в таком случае евангелисты могли знать, что с толпой можно разговаривать только притчами, и что другого языка она просто не понимает?