|
– Знакомься с моим другом, Кирилл, – сказал Ванюшин. – Мы вместе служили в Омске, в пресс-бюро у адмирала. – Максим Максимыч Исаев. – Гиацинтов. По залу пронесся быстрый, как ветер, шепоток. От двери, прямо к столу, ни на кого не глядя, шел Николай Дионисьевич Меркулов, министр иностранных дел. Подвижной, с умным казацким лицом, широкоскулый, он улыбчиво поздоровался со всеми, выпил немного вина и, не говоря ни слова, начал ковырять вилкой паштет из рыбьей печенки. – Профессор, – вскользь заметил он Гаврилину, – из Вашингтона вам пришла виза, так что, по-видимому, самое большее через неделю вам следует ехать. – Когда профессор становится главой дипломатической миссии, – заметил Ванюшин, – ждите крупных неприятностей, а пуще – убытков, отнесенных за счет гордости и бескомпромиссности. Меркулов нагнулся к Ванюшину и негромко, одними губами, прошептал: – Только что в порт прибыл атаман Семенов. И уже по всему городу расклеены его приказы с подписью: «Верховный Главнокомандующий всеми Вооруженными силами востока России». Этот идиот не понимает новой ситуации. А в порту уже началась стрельба. Пьяные семеновцы палят. – Где Спиридон Дионисьевич? – медленно трезвея, спросил Ванюшин. – Брат молится. Заперся в своем кабинете и ничего слышать не хочет. Поехали туда? Примете ванну, а я заварю кофе и станем думать. Ванюшин поднялся, в глазах у него потемнело. (Он думает, что это от сердца. Но нет – люстры медленно гаснут, а в огромные окна вползает серый рассвет. Амурский залив сейчас кажется густо-зеленым, как весеннее поле ночью.) – В чем дело? – ни к кому не обращаясь, спросил Гиацинтов. К нему подтрусил метрдотель и шепнул на ухо: – Стачка. Гиацинтов медленно поднялся и, поклонившись всем, ушел из зала. Следом за ним – Меркулов и Ванюшин. Гаврилин глядел на их спины и говорил устало: – Политика лакеев отличается растерянным либерализмом и часто сменяется ненужной жестокостью; при этом – глупо непоследовательна и наивно хитра. Спокойной ночи, Исаев. Заходите к нам, я буду рад вас видеть. Долин, спокойной ночи. Едем. Сашенька, спать пора. Когда Гаврилин с дочкой уехали, Долин предложил: – Поехали к проституткам, Максим Максимыч? – Я, пожалуй, попью кофе. – Тогда прощайте, еду на растерзание. – В добрый час… Исаев остался за столом один и долго смотрел на рассветающий залив – спокойный и безбрежный. «ВЕРСАЛЬ»
|