Осколки Бога

– Видел ли ты когда-нибудь график распределения вероятности? – спросил он.

– Видел. Набор точек. Там где точек больше, там наибольшая вероятность, – ответил я, довольный, что сумел вспомнить хоть что-то из занятий по статистике.

– Вселенная выглядит как график вероятностей. Места скопления точек – это галактики и планеты, те места, где гравитация наибольшая. Но гравитация – это не притягивающая сила. Гравитация – это результат вероятности.

– Вы опять меня запутали.

– Реальность имеет пульс, ритм, за неимением лучшего слова. Божественная пыль исчезает на один удар и появляется на другой в новом месте в зависимости от вероятности. Если кусочек божественной пыли исчезает вблизи какой-нибудь большой массы, скажем планеты, то вероятность заставляет его на следующем ударе появиться ближе к планете. Наибольшая вероятность рядом с массивными объектами. Или, если перефразировать, масса – это физическое проявление вероятности.

– Кажется, я понял. Вроде бы, – соврал я.

– Если бы ты понаблюдал за Божественной пылью около Земли, все выглядело бы так, словно ее притягивает к планете. Но не существует движения через пространство в том смысле, в котором мы его понимаем. Эта пыль постоянно исчезает из одного места и появляется в другом, с каждым новым появлением все ближе к Земле.

– Я предпочитаю существующую теорию гравитации, – сказал я. – Ньютон и Эйнштейн практически все выяснили. Их теории работают. Относительно же вашей я не уверен.

– Обычные формулы для гравитации работают замечательно и с моим описанием реальности, – ответил он. – Все, что я сделал, это добавил еще один уровень понимания. Ньютон и Эйнштейн дали нам формулы для гравитации, но никто из них не ответил на вопрос, почему объекты притягиваются друг к другу.

– Эйнштейн объяснил и это, – сказал я. – Помните, мы уже говорили об этом? Он сказал, что пространство искривляется материей, поэтому гравитация – это просто кратчайший путь объектов в искривленном пространстве.

Старик молча продолжал смотреть на меня.

– Хорошо, – сказал я. – Я признаю, что не понимаю, что это значит. Звучит как полная бессмыслица.

– Язык Эйнштейна об искривленном пространстве и мое описание Божественной пыли не что иное, как умственные модели. Если они помогают нам справляться с нашим окружением, то они полезны. Мое описание гравитации легче понять, чем модель Эйнштейна. В этом смысле, моя модель лучше.

Я усмехнулся. Никогда раньше я не слышал, чтобы кто-нибудь сравнивал себе с Эйнштейном. Самомнение старика меня впечатлило, но не убедило.