|
– «Товарищ Владимиров. Я понимаю всю меру ваших трудностей, но ситуация сейчас такова, что мы не вправе откладывать на завтра то, что можем сделать сегодня. Документация, которую мы передаем на „Штирлица“, абсолютно надежна и дает вам возможность по прошествии двух-трех лет внедриться в ряды национальных социалистов Гитлера, опубликовавшего только что свою программу действия в „Майн кампф“. В Гонконге, в отеле „Лондон“ вас найдут в номере 96, забронированном на имя Штирлица, наши люди, которые передадут фотографии, семейные альбомы и письма к вам Штирлица-старшего. Работа по легендировке займет десять дней. Менжинский». – Знаешь что, – сказал Исаев, – ты сейчас уходи. Ты уходи, Вальтер, потому что я очень хочу спать. Я вдруг так захотел спать… Вальтер увидел коробочку препарата сна, усмехнулся. – Психотерапия – великая вещь, – заметил он. – Рудник делает этот препарат из аспирина и валерьянки – полная туфта. – Наверное, – согласился Исаев. – Только я захотел спать не из-за Рудника и его препарата. Все вернулось на круги своя, и я даже рад этому, потому что человек, освобожденный после каторги, страшится свободы. * * * – Ты должен уснуть, Максим. – Я не усну. – Пожалуйста, усни, любимый. – Я не смогу, мне и не хочется спать вовсе. – Я очень прошу тебя, усни… Когда ты проснешься, будет ночь, и снова пройдут эти пять лет, и будет так, словно мы и не расставались с тобой. – Чем в зимовье у Тимохи пахло? – Медом и паклей. – А еще чем? – Не помню. – Снегом. Мартовским снегом. – Пожалуйста, ну, пожалуйста, усни, Максимушка. – Мне очень не хочется обманывать тебя. – Повернись на бок, я стану гладить тебя, и ты уснешь. – Ты всегда меня любила? – Да. – Всегда-всегда? – Да. – И… – Да. Да. Да. Спи. – Почему ты так жестоко мне сказала сейчас? – Потому что ты так спросил. – Ничего не нужно спрашивать? – Ничего. Спи, любимый мой, я тебя очень прошу, спи… Ведь все прошло, и ты дома… Спи… * * * – Из Берлина легче вернуться домой, чем отсюда, – сказал Вальтер – Да. Ты прав. Я все понимаю. Только ты иди сейчас. Я лягу и буду спать. Я сейчас, словно пес, который устал лаять на кость. И я не очень-то соображаю, что говорю. Я могу сейчас не то сказать, и ты обидишься. Ты иди, да? Иди… Он вернулся домой в июне сорок шестого, через девятнадцать лет, семь месяцев и пять дней после этой встречи с Вальтером в Шанхае, на двенадцатом этаже отеля «Куин Мэри». — 9 —
|