Наследие Арконы

– Насколько он стар? – спросил ростовщик, потирая руки.

– Чтобы ответить на этот вопрос, ты должен просветить ругенского варвара о том, как вы ведете счет летам.

– Филистимляне делят жизнь на шесть разных периодов. То младенчество, ибо неразумен был человек до Великого Потопа, детство и отрочество, затем следуют юность, зрелость и старость. Ровно столько же минуло по их счету эпох – от потопа до Авраама, от Авраама до царя Давида, от Давида до вавилонского плена, от него и до рождения христианского пророка, а последнюю нынешнюю эпоху завершит конец Света. Да будет с нами милость Иеговы.

– Тогда, он стар, или на пороге старости. Флорентиец низкого роста, щуплый и чернявый.

– Этого вполне достаточно, чтобы раздобыть необходимые сведения, – ответил ростовщик и еще раз пригубил вино.

– Скажи мне, Назар. Ты – мудрый человек, ты много видел всякого лиха. Почему их псалтырь изображает милосердного Христа грозным полководцем в полном рыцарском одеянии. Почему именем этого Христа творится столько грязных и подлых дел?

– Ах, ваша милость. Мои предки уже поплатились за подобные вопросы, и мне они наказывали жить в мире и согласии с последователями любого пророка.

Святобор промолчал, но сам подумал:

“Как же! Вам дай только волю – и вы опутаете этот мир сетью своих вездесущих лавочек...”

Так подумал он, но вслух сказал лишь:

– Удивительный вы народ. Вас гонят – и вы уходите. Вас бъют – вы подставляете обе щеки. Скажи еще, Назар! Есть ли у тебя Родина?

– Руги говорят – там хорошо, где нас нет, но евреи добавляют – и что мы еще есть – тоже хорошо.

– Ну, что ж. По-своему они правы. Утро вечера мудренее. Укажи мне место, где я мог бы провести эту ночь.

Ему не спалось. Беспокойная память заключила волхва в крепкие объятья. Он как бы заново переживал весь жизненный путь, годы ученичества, годы изнурительных тренировок, первую любовь, рождение сына, битвы и бесконечные схватки, удачи и поражения. Последних было не много, и тем горше становилось у Святобора на душе, когда он возвращался к недавним событиям – разорение родного города, уничтожение святилищ, поругание словенских кумиров, гибель Ингвара.

Святобор встал. Подошел к полуоткрытым ставням. Ночной ветерок холодным языком лизнул голую грудь, на которой свободно улегся бы иная львица.

Но его мысли стремились к врагу. Вот они, гордые рыцари Храма. Как наяву волхв увидел их перед собой – белые плащи с красными крестами, пожалованные папой еще 20 лет назад. Знал ли Евгений III, что “бедняки Храма Соломона”, а именно так они себя начали величать с момента их собрания в 1119 году на месте прежнего дворца иудейского царя, поставили себя выше всех прочих наместников Господа на этой грешной земле? Храм да останется вовеки – этот символ нерушимости Братства Христовых воинов, он устоит, даже если падут непрочные церкви. Ведал ли разорившийся на крестовых походах Гуго де Пайен, создавая орден, знал ли первый Великий Магистр, что уже через пятьдесят лет Братство отринет поклонение богочеловеку? Руг это понял в тот момент, когда два года назад в непролазных болотах и темных чащах Пруссии он выслеживал отряд храмовников и во время их ночной оргии убил прецептора Генриха Сандомирского[63]. Этот поляк привел тамплиеров на землю пруссов в надежде урвать себе королевство. Не вышло.