Муки и радости

Со смертью папы Клемента им уже не надо было скрывать свои чувства и сохранять осторожность. Подспудный, тайный заговор, ставящий целью изгнать Алессандро из Флоренции, вылился теперь в открытое движение.

— Вы поможете нам в этом деле, Микеланджело? — допытывался у него Джованни Сальвиати.

— Конечно, помогу, — отвечал Микеланджело. — Алессандро — это дикий зверь!

Услышав это слова, все одобрительно зашумели. Никколо сказал:

— Существует только одно серьезное препятствие: Карл Пятый. Если император будет на нашей стороне, мы можем двинуться на Флоренцию и свергнуть Алессандро. Горожане восстанут и поддержат нас.

— Но чем же именно я могу вам помочь?

За всех ответил Якопо Нарди, флорентинский историк:

— Император Карл не очень-то жалует искусство. Тем не менее нам стало известно, что он выразил интерес к вашей работе. Могли бы вы изваять или написать что-нибудь специально для него, если бы это содействовало нашим планам?

Микеланджело заверил, что он готов пойти на это. После обеда Ипполито сказал:

— Конюшни над проектом которых работал для моего отца Леонардо да Винчи, отстроены. Не хотите ли их осмотреть?

В первом же стойле, под брусьями высоких стропил, Микеланджело увидел белоснежного арабского скакуна. Он погладил длинную теплую шею лошади.

— Какой красавец! Будто чудесный блок мрамора.

— Пожалуйста, примите коня в подарок.

— Благодарю, это невозможно, — ответил Микеланджело — Только сегодня утром Урбино разобрал последний наш старый сарай. Такого чудесного жеребца у меня и держать-то негде.

Но когда Микеланджело вернулся домой, он застал там такую картину: Урбино стоял в саду и опасливо держал коня под уздцы. Микеланджело снова потрепал скакуна по белой прекрасной шее.

— Как ты думаешь, — спросил он Урбино, — принять его или отказаться?

— Мой отец говорил, что принимать подарок, который требует пищи, никогда не надо.

— Но как же не взять такое великолепное животное? Придется купить лесу и построить для него конюшню.

Микеланджело вновь и вновь спрашивал себя, хватит ли у него силы взвалить на свои плечи такое тяжкое бремя, как «Страшный Суд». Чтобы расписать алтарную стену Систины, потребуется не меньше пяти лет: это будет самая большая стена в Италии, отведенная под одну фреску. Но ремонт и меблировка дома уже пожирали у Микеланджело дукаты, и он понял, что скоро столкнется с нуждой.

Бальдуччи, теперь уже воспитывавший множество внуков, сильно раздался вширь, но нисколько не сгорбился — мясо нарастало на нем крепкое, щеки пылали румянцем. Выслушав Микеланджело, он раскричался: