|
— Если, ваше святейшество, вы по-прежнему склонны посетить мою мастерскую, модель готова для обозрения. — Великолепно! Я приду сегодня же после обеда. — Благодарю вас. И не могли ли бы вы привести с собой вашего казначея? Кажется, он считает, будто я делаю статую из дорогих болонских колбас. Юлий явился за полдень и действительно привез с собой Карлино. Микеланджело накинул стеганое одеяло на один из лучших своих стульев. Папа сел на него и, не произнося ни слова, сосредоточенно рассматривал свое изображение. Юлий был явно доволен. Он поднялся, несколько раз обошел модель вокруг, сделав одобрительные замечания о ее точности и верности натуре. Затем он остановился и недоуменно посмотрел на правую руку изваяния, воздетую в высокомерном, почти неистовом движении. — Буонарроти, эта рука — она хочет благословить или проклясть? Микеланджело пришлось мгновенно придумать ответ, ибо это был излюбленный жест папы в те часы, когда он сидел на своем троне, правя христианским миром. — Поднятая правая рука, святой отец, повелевает болонцам проявлять послушание, несмотря на то, что вы находитесь в Риме. — А левая рука? Что она должна держать? — Может быть, книгу? — спросил Микеланджело. — Книгу? — крикнул папа презрительно. — Меч! Вот что она должна держать. Я не книжник. Меч! Микеланджело усмехнулся. — А возможно, святой отец будет держать в левой руке ключи от нового храма Святого Петра? — Великолепно! Мы должны выжать на строительство собора как можно больше денег из каждой церкви, и такой символ — ключи — будет нам в помощь. Бросив взгляд на Карлино, Микеланджело добавил: — Мне надо купить семьсот или девятьсот фунтов воска на модель для отливки… Папа распорядился выдать деньги и вышел из мастерской на улицу, где его ожидала свита. Микеланджело послал Лапо в лавку за воском. Тот возвратился очень быстро. — Воск стоит девять флоринов и сорок сольди за сотню фунтов, дешевле я не нашел. Надо купить его весь сразу по этой цене — выгодней ничего не подвернется. — Иди снова в эту лавку и скажи, что, если они уступят сорок сольди, я воск беру. — Нет, болонцы не из тех, кто уступает. Если они что-то запросят, то уж не сбавят ни гроша. Какая-то странная нота в голосе Лапо насторожила Микеланджело. — В таком случае я обожду до завтра. Улучив минуту, когда Лапо был чем-то занят, Микеланджело тихонько сказал Арджиенто: — Сходи в эту лавку и узнай, какую цену там запросили. Вернувшись, Арджиенто сказал Микеланджело на ухо: — 451 —
|