работы, связанной с моей деятельностью в Южной Африке, во время его болезни. Все же пациент умер, но я утешал себя тем, что имел возможность ухаживать за ним до его последнего часа. Склонность моя ухаживать за больными постепенно вылилась в увлечение. Случалось, что я пренебрегал ради этого своей работой и по возможности вовлекал в это не только жену, но и всех домашних. Подобное занятие не имеет смысла, если не находить в нем удовольствия. А когда оно выполняется напоказ или из страха перед общественным мнением, это вредит человеку и подавляет его дух. Служение без радости не помогает ни тому, кто служит, ни тому, кому служат. Но все другие удовольствия превращаются в ничто перед лицом служения, ставшего радостью. XXVII. МИТИНГ В БОМБЕЕ На другой день после смерти зятя я должен был уехать в Бомбей на митинг. У меня почти не было времени обдумать свою речь. Я чувствовал себя изнуренным после многих дней и ночей тревожного бодрствования, голос у меня стал хриплым. Однако я отправился в Бомбей, всецело полагаясь на бога. И я не помышлял о том, чтобы написать свою речь. Следуя указанию сэра Фирузшаха, я явился к нему в контору накануне митинга к пяти часам. - Ваша речь готова, Ганди? - спросил он меня. - Нет, - сказал я, дрожа от страха. - Я собираюсь говорить ex tempore (*). (* Без подготовки, экспромтом (латан.). *) - В Бомбее этого делать нельзя. Репортеры здесь плохие, и если мы хотим извлечь пользу из нашего митинга, вам нужно предварительно написать свою речь и успеть напечатать ее к завтрашнему утру. Надеюсь, вы справитесь с этим? Я очень нервничал, но сказал, что постараюсь. - Когда мой секретарь сможет зайти к вам за рукописью? - В одиннадцать часов вечера, - ответил я. На следующий день, придя на митинг, я понял, насколько мудрым был совет Фирузшаха. Митинг происходил в зале института сэра Ковасджи Джехангира. Я слышал, что, если на митинге собирается выступить Фирузшах Мехта, зал всегда бывает битком набит главным образом студентами, желающими послушать его. — 166 —
|