«ПОД ГОРОЧКУ — СО СВИСТОМ»«…По прозванию Иван Каинов»Об этом знаменитом преступнике и сыщике немало написано очерков и рассказов, сложено легенд и песен. Побывал бы я, доброй молодец, в каменной Москве, Только лих да на нас, добрых молодцов, новый сыщик, Он по имени по прозванью Иван Каинов, И он спрашивает пашпортов все печатных, А у нас, братцы, пашпорты своеручныя, Своеручныя пашпорты, все фальшивыя… — пели разбойники, воры, бродяги в XVIII веке. Не менее популярной в те времена была арестантская песня: Один Ванюшка в победуке сидит. В каменной Ваня, в государевой Москве, В земляной тюрьме, за решетками, За железными дверьми, за висячими замками. Завтра Ваню к наказаньицу ведут, К наказаньицу, ко ременному кнуту… После ареста знаменитого вора и сыщика часть его признаний исчезла. В пропавших документах раскрывалась связь Каина с вельможами императрицы Елизаветы и с высокопоставленными чиновниками и полицейскими. Зато сохранилась подробная автобиография Ваньки. Начало воровской жизни«Я, Иван Осипов, по прозванью Каин, родился во время царствования Государя Императора Петра Великаго в 1715 году, от подлых родителей, обитающих в столичном Российской империи городе Москве. Служил я в том же городе у гостя Петра Димитриевича Филатьева; и что до услуг моих принадлежало, то со усердием должность мою отправлял, такмо, вместо награждения и милостей, несносные от него побои получал. В одно время видя его спящего, отважился тронуть в той же спальне стоящего ларца его, из которого взял денег столь довольно, что нести по силе моей было полно… Висящее же на стене платье ево на себя надел и из дому тот же час не мешкая пошел; а более за тем поторопился, чтоб от сна он не пробудился и не учинил бы за то мне зла. В то время товарищ мой Камчатка дожидался меня у двора. Вышел со двора, подписал на воротах: пей воду, как гусь, ешь хлеб, как свинья, а работай черт, а не я. Пришел к попу на двор чрез забор: отпер в воротах калитку, в которую взошел ко мне товарищ Камчатка. В то время усмотрел нас лежащий на том дворе человек, который в колокол рано утром звонит, то есть церковный сторож, вскоча спрашивал нас: что мы за люди и не воры ли самовольно на двор взошли? Тогда товарищ мой ударил ево… Потом взошли к попу в покой; но более ничего у него не нашли, кроме попадьи ево сарафан, да ево долгополой кафтан, который я на себя надел, и со двора обратно с товарищем своим пошел. Дорогою у рогаток часовые хотя нас окликали, токмо думаю, что меня попом, а товарища моего дьячком признавая, нас не одержали, и мы пришли под каменный мост, где воришкам был погост, кои требовали от меня денег, но хотя и отговаривался, однако дал им двадцать копеек, на которые принесли вина, при том напоили и меня…» — 34 —
|