|
Однажды семилетняя дочка моей приятельницы рассказала маме, что им с подружкой помогла пройти по лесной дорожке «старая тетенька в темном платочке». А в школе у них мальчишки говорят, что, если заблудишься в лесу, надо позвать Марту и Глеба. Те, мол, сто лет в лесу живут и помогут – выведут на асфальтированную дорогу. Конечно, ребятня любит придумывать. Да и как вообще можно заблудиться там, где вся территория покрыта культурно заасфальтированными тропинками и обустроена лавочками? Но ведь на грех и посреди трех сосен люди кружат! Одно известно точно: древнюю ведунью Марту, ставшую местным привидением, в районе не боятся. А горожане, захаживающие в любую погоду в пролески Лосиного Острова «подышать воздухом», любят рассказывать о Марте местные легенды. Кое-что я записала и приведу здесь, а несколько преданий вынесла в приложение. Уж очень они своеобразны. Прочтите – удивитесь, насколько поэтические «воспоминания веков» могут сыскаться в обычном спальном районе. Вот первый рассказ дамы лет тридцати пяти – из тех, что по современным меркам все еще проходят по разряду «девушек». «В тот год (а был это конец «лихих девяностых») я шла вечером по Байкальской улице к Гольяновскому пруду. Уже темнело. Освещения тогда по улицам почти не было. Так что я не удивилась, что в темноте ко мне прибилась бабулька – вдвоем не так страшно. Была она в черном платочке, сползшем на глаза, с клюкой и в засаленной кофте. Я решила, что это богомолка, идущая в нашу церковь Святых Зосимы и Савватия. Других-то церквей в округе нет, вот и ходят туда все наши бабушки. Мне тогда подумалось: конечно, старушка-божий одуванчик особо не поможет по темноте, если что, но хоть крик поднимет. Впрочем, от крика в тех местах пользы никакой. Сначала по Байкальской улице до площади Белы Куна – промзона (новых домов, что там сейчас, еще не было), потом Гольяновский пруд, где дома вообще начинаются по-чудному – с номера 5. Потому что там, где должны стоять номера 1–3, как раз и есть сам пруд. То есть, может, эти дома там, в воде, у водяного и стоят, но на поверхность не выходят. Так что дорожка вдоль пруда опять же темно-страшная. Это теперь вокруг парк, чистое сокровище с фонарями, горящими так, что светло как днем. А в «лихие девяностые» в этом Гольяновском парке у пруда чуть не каждый месяц трупы находили. Разбой же был в порядке вещей. Вот мы с бабулькой и ковыляли по темноте. Она мне про окрестности рассказывала. Наверное, думала, что от этого не так страшно будет. И такая начитанная бабка оказалась! Это от нее я узнала, что городскую застройку здесь начали только в 60-х годах. От деревни Черницыно осталось только название Черницынского проезда. Потом мы к пруду повернули. Старушка про него речь завела. Мол, раньше это была другая деревня – Гольяново. И до 80-х годов прошлого века на месте пруда было болото, превращенное местными жителями в свалку. Но под 0лимпиаду-80 местностью решили заняться – а ну как гости столицы увидят эдакое хламное место? Болотце осушили, сделали водоотток в речку Сосенку, и до того частью забранную в трубу, ну а теперь уже однозначно ставшую подземной рекой. Мне, конечно, сразу же вспомнилась самая таинственная река-призрак Москвы – Неглинка. У нее длина 7,5 километра. А у нашей Сосенки знаете сколько? Почти 9 километров. То есть, представляете, наша речка больше знаменитой Неглинки! А вы говорите, мы – окраина. Да у нас собственные достопримечательности есть. Мне тогда бабулька рассказала, что от подземной Сосенки на поверхность сейчас аж три пруда выходят. У леса в Лосином Острове Бабаевский пруд, средний – наш Гольяновский, а рядом с метро «Преображенская площадь» – Черкизовский. Но наш Гольяновский к природе ближе всех. На нем и утки, и даже чайки. Может, только лебедей не хватает. На этом рассуждении бабулька вздохнула. Видно, лебедей ей хотелось. — 86 —
|