|
Бабка-то, видно, была умной. Она не только могла наперед предсказать, что случится, поворожить на хорошую жизнь, но и понимала, что кладбищенские земли трогать не след. А уж тем паче отводить их под пашню. Ведь, попробовав ее урожая, можно и на тот свет отправиться. Так что, явившись к новому хозяину, боярину Сатину, старуха горбунья изрекла: – Не смей распахивать! Не тревожь останковую землю. Ослушаешься – быть беде! Но разве бояре кого слушают? Сатин приказал начать работы. Крестьяне повиновались – и первая борозда вспорола землю. Вот только на другой день прибыл к Сатину приближенный царский человек – некий выходец из немецких земель, называемый Орном и ставший в Москве любимцем Ивана Грозного, ну и, конечно, влиятельным опричником. О чем толковали два царских любимца, неведомо. Но известно другое – к вечеру после большой ругани и потасовки боярин Сатин сбежал из своего нового жилища. Его сыскали с собаками и увезли в Кремль. Ну а там милостивец-царь Иван приказал казнить боярина. Как объявили – за мятеж. Ну а за что на самом деле – неведомо. Вот только опричник Орн получил награду – пожалованные теперь уже ему останкинские земли. Первое, что сделал, – начал раскапывать землю вокруг новопостроенного дома. Что искал? Окрестные жители усмехались: известно что – небось боярин Сатин богат был, а вот после смерти никаких сокровищ в доме не найдено. И где же тогда они? Ясно – закопал где-то. Через пару дней в новое поместье Орна прискакали его дружки-опричники. Жизнь круто изменилась. Днем компания спала, зато по ночам гуляла. Крики, песни на непонятном языке, странные для русского слуха инструменты приводили окрестных жителей в ужас. Но потом началось и вовсе светопреставление – перерыв землю вокруг дома, Орн со товарищи начали раскапывать могилы по всему Останкину. И снова явилась старуха горбунья. Снова попыталась урезонить зарвавшегося горожанина: – Почто занимаешься бесчинствами? Почто трогаешь могилы? Почто не уважаешь предков? – Это же не мои родственники! – осклабился Орн. – Все человеки – родственники, – проговорила старуха. – Все произошли от прародителей – Адама и Евы. Все жили, каждый в свое время. И на их костях теперь вот и мы живем. И должны уважать тех, кто был до нас. – Какое мне дело до тех, кто жил прежде? – зло оскалился Орн. – Я живу в свое время. А на остальное мне плевать! – Не бывает «своего» времени! – отрезала бабка. – Время – общее. Просто каждый вносит в общую ткань свой вклад. — 44 —
|