|
Правда, потом историки постарались облагородить случившееся – написали, что набережная названа Берсеневской вовсе не по казни мятежного боярина, которого народ любил и потому помянул, как мог. А название якобы возникло от того, что еще в молодости Берсень поставил в своих владениях решетку, дабы отгородиться от «лихих людей, ночами шастающих», проще говоря, разбойников-грабителей. Вот эту решетку и прозвали в народе «берсеневкой», а от нее и пошло название набережной. Но вот как бы ни было – по казни ли, по разбоям ли – все одно в названии кровь чувствовалась. Недаром вся округа берсеневского дома оказалась впоследствии уставлена церквями, в коих молились за род людской, стараясь изгнать «лихой дух» места. Жилые же дома, несмотря на близость к Кремлю, на той земле почти не возводили. Правда, уже в XIX веке (1885 год) выстроили фабрику легендарного кондитера Эйнема, потом переименованную в не менее легендарный «Красный Октябрь». Но фабрика – не жилые дома. Однако и она не устояла все-таки на сем месте – в 2007 году ее цеха были закрыты, а предприятие переведено на улицу Малая Красносельская – под бок к знаменитейшей Бабаевской кондитерской фабрике (бывшая фабрика Товарищества Абрикосова). Но не о трудной судьбе кондитеров речь, а о том, что не приживались жилые дома на Берсеневской набережной. Но вот после революционного переезда столицы из Петербурга в Москву обнаружилась насущная необходимость – надо же где-то было поселить переехавших чиновников, первых деятелей революции, членов нового правительства и т. п. Сначала они жили по разным гостиницам Москвы, но потом решено было возвести Дом Правительства. Ну а площади на Берсеневке как раз оказались свободны. Там и началось строительство. Дом заселили в 1931 году. Там было все для комфортной жизни: прачечная, амбулатория, сберкасса и почта с телеграфом. Еще ясли и детский сад, спортивный зал и клуб, да такой, что потом там вполне комфортно разместился Театр эстрады. Здесь же в доме имелся и продуктовый магазин и универмаг. И конечно, была столовая для жильцов, где те по талонам получали бесплатные обеды, а по желанию и сухие пайки. Квартиры были обставлены мебелью, хоть и казенной, но вполне удобной. Словом, не дом, а воплощенная мечта, включавшая весь уютный и комфортный быт. Вот только почему-то ни счастья, ни радости жильцы не ощущали. Нет, конечно, въехав, они испытывали чувство гордости и возможности смотреть свысока на всех остальных горожан, но проходил месяц, второй, и в сердца жильцов вползал липкий страх. Потому что они начинали понимать, что живут «на виду», «по разнарядке». В квартире ничего им не принадлежит – все казенное, начиная от мебели, кончая шторами на окнах или ручками на дверях. Но того хуже – люди начинали осознавать, что за ними постоянно наблюдают – подсматривают и подслушивают. — 148 —
|