Мой жизненный путь

Рецитации, исполненные Марией фон Сивере на этих мероприятиях, стали исходной точкой развития художественного элемента в антропософском движении. Ведь эти "рецитационные добавки" непосредственно привели к драматическим представлениям, которые состоялись в Мюнхене наряду с курсами лекций по антропософии.

Благодаря тому, что вместе с духо-познанием у нас развивалось искусство, мы все более врастали в истинное, созвучное времени переживание духа. Ибо искусство выросло из изначальной сновидчески-образной духовной жизни. Оно должно было прокладывать себе пути в ту эпоху, когда духовное переживание в человеческом развитии отошло назад; и оно должно вновь соединиться с этим переживанием, когда это последнее в новой форме вступит в развитие культуры.

Глава тридцать пятая

Начало моей антропософской деятельности приходится на то время, когда многие были неудовлетворены направлениями познания предшествующей эпохи. Возникло стремление выбраться из той области бытия, в которой люди замкнулись вследствие того, что признавали за "верное" лишь такое познание, какое можно осмыслить с помощью механистических идей. Мне были близки эти стремления современников к некоторого рода духо-по-знанию. Такие биологи, как Оскар Гертвиг[188], который начинал как ученик Геккеля, но затем покинул дарвинизм, потому что, согласно его мнению, импульсы, исходящие из дарвинизма, не могут способствовать объяснению органического развития, были для меня личностями, в которых проявлялось стремление современников к познанию.

Однако я чувствовал, что над всеми этими стремлениями тяготел какой-то гнет. Он был результатом убеждения, что наукой является лишь то, что может быть исследовано в чувственной области при помощи числа, меры, веса. Люди не отваживались развивать внутренне активное мышление, с тем чтобы переживать действительность глубже, чем переживают ее при помощи органов чувств. При этом не шли дальше утверждения: средства, к которым прибегали до сих пор для объяснения даже таких высших форм действительности, как органическая, уже недостаточны. И когда хотели прийти к чему-либо позитивному, понять, что же лежит в основе жизнедеятельности, все же предавались неопределенным идеям.

Тем, кто стремился отойти от механистического объяснения мира, недоставало мужества сознаться в следующем: кто хочет преодолеть этот механицизм, тот должен преодолеть также и те привычные методы мышления, которые привели к нему. Эпоха нуждалась в одном признании, которое никак не желало появиться. Оно заключалось в том, что при ориентации на внешние чувства человек проникает в область механистического. Во второй половине XIX столетия уже свыклись с такой ориентацией. Но теперь, когда механистическое воззрение более никого не удовлетворяет, не следует с подобной ориентацией стремиться проникнуть в высшие области.