|
«Вы знаете, почему они выбрали вас...» «Нет». «... в качестве «канала связи»?» Это был очень деликатный вопрос, так как в бодрствующем состоянии Катерина не могла даже слышать эти записи. «Нет», - тихо прошептала она. «Это пугает вас?» «Иногда». «А иногда нет?» «Да». «Это обнадеживает, - добавил я. - Мы теперь знаем, что мы вечны, то есть мы избавились от страха смерти». «Да», - согласилась она. Затем, помолчав, сказала: «Я должна научиться доверять, - она вернулась к главному уроку своей жизни.- Когда мне что-то говорят, я должна научиться верить этому... когда человек владеет знанием». «Конечно, есть люди, которым нельзя доверять», - добавил я. «Да, но я смущаюсь. И в отношении людей, которым, как мне известно, я должна доверять, я сопротивляюсь этому чувству. И я не хочу никому доверять». Она замолчала, а я опять восхитился ее прозрением. «Последний раз мы говорили о вас, когда вы ребенком находились в саду с лошадьми. Вы помните? Свадьбу вашей сестры?» «Немного». «Можно ли еще что-то почерпнуть из того времени? Известно ли вам?» «Да». «Стоит ли вернуться сейчас и исследовать это? » «Это сейчас не вернется. В жизни столько всего... так много знания можно почерпнуть... из каждой жизни. Да, мы должны исследовать, но это сейчас не вернется». Поэтому я вновь обратился к ее беспокойным отношениям с отцом. «Ваши отношения с отцом - это другая область, одна из тех, которые оказали глубокое воздействие на вас в этой жизни». «Да», - просто ответила она. «Однако это, к тому же, еще одна область, которую нужно исследовать. Вы многому научились в этих взаимоотношениях. Сравните их с жизнью маленького мальчика на Украине, который потерял отца в раннем возрасте. Такой потери у вас не было в этой жизни. И хотя ваш отец здесь, все-таки определенных лишений там было меньше...» «Было большее бремя, - заключила она. - Мысли... - добавила она, - мысли...» «Что мысли?» - я чувствовал, что она пребывала в новой сфере. «Об анестезии. Когда вам делают анестезию, разве вы можете слышать? Вы все же можете слышать!» - ответила она на свой собственный вопрос. Теперь, разволновавшись, она говорила быстрым шепотом: «Ваш ум хорошо сознает, что происходит. Они говорили о том, что я задыхаюсь, о том, что я могу задохнуться, когда мне делали операцию на горле». Я вспомнил об операции на голосовых связках, которую сделали Катерине за несколько месяцев до ее первого визита ко мне. Она нервничала перед операцией, но еще больше ужаснулась, когда пробудилась в послеоперационной палате. У медперсонала ушло несколько часов на то, чтобы успокоить ее. Теперь прояснилось, что то, что хирурги говорили во время операции, пока она находилась под общим наркозом, повергло ее в ужас. Я тут же вспомнил медицинскую школу и ряд операций пациентам, находившимся под наркозом. Я вспомнил шутки, проклятия, аргументы и приступы гнева. Что слышали пациенты на подсознательном уровне? Сколько запечатлелось и повлияло на их мысли и эмоции страхов и беспокойств после пробуждения? Влияло ли позитивно и негативно на послеоперационный курс восстановления замечания, произнесенные во время операции? Может, кто-то из пациентов умер из-за негативных ожиданий, которые он уловил во время операции? Может, чувствуя безнадежность, некоторые просто сдавались? — 67 —
|