Много жизней, много учителей

На какое-то мгновение я подумал обо всем этом, когда Катерина вошла в транс в начале следующего сеанса. Перед гипнотическим внуше­нием она рассказала сон об игре, в которую иг­рают на старых каменных ступеньках, исполь­зуя шахматную доску с отверстиями. Этот сон казался ей особенно ярким. Теперь я велел ей отправиться назад и посмотреть, имеет ли этот сон корни в ее предыдущих воплощениях.

«Я вижу ступеньки, ведущие вверх к башне... Обозреваю горы и море. Я мальчик... У меня свет­лые волосы... странные волосы. Одеяние у меня короткое, коричневое и белое, из шкур животных. Некоторые мужчины находятся на верши­не башни, осматривают окрестности... сторожа. Они грязные. Они играют в игру, похожую на шахматы, но это что-то другое. Доска круглая, а не квадратная. Они играют острыми, как кин­жал, фишками, которые вставляются в отвер­стия. Верхние части фишек имеют форму голов животных. Территория Кирустан? Нидерланды... около 1473 года».

Я спросил ее о названии места, где она жила, и о годе. «Я сейчас в морском порту; земля спус­кается к морю. Там есть крепость... и вода. Я вижу хижину... моя мама готовит в глиняном горшке. Меня зовут Иоган».

Я переместил ее в момент ее смерти. В этот момент нашего сеанса я все еще искал некое травматическое событие, которое могло вызвать или объяснить болезненные симптомы в ее ны­нешней жизни.. Даже если эти ясные визуализа­ции и были ее фантазией - а я не был в этом уверен, - все же то, во что она верила или о чем думала, могло лежать в основе ее симптомов. В конце концов, я видел людей, травмированных -собственными снами. Человек может не помнить, была ли у него в детстве реальная травма или она имела место во сне, однако память об этом пре­следует его и во взрослой жизни.

Что я еще не до конца оценил, так это то, что устойчивое, изо дня в день повторяющееся дей­ствие подспудных влияний, таких, как резкая критика со стороны родителей, могло стать при­чиной даже большей психологической травмы, чем какое-то одно травматическое событие. Эти разрушающие влияния, поскольку они вплетают­ся в нашу повседневную жизнь, труднее вспом­нить и нейтрализовать. Ребенок, которого посто­янно критикуют, может настолько же утратить уверенность и нормальную самооценку, насколь­ко теряет ее человек, который помнит унижение в какой-то один ужасный день. Ребенок, семья которого очень бедна и никогда не имеет доста­точно пропитания, в конечном итоге страдает от тех же психологических проблем, что и ребенок, который пережил один серьезный эпизод случай­ного голода. Я вскоре понял, что ежедневное воз­действие негативных сил должно признаваться и оцениваться 6 тем же вниманием, с каким рас­сматривается единичное, чрезвычайно травмати­ческое событие.