Маги

Затем уже серьезным тоном он спросил:

– Что ты сделал?

– Только то, на что имел право: я воспользовался первоначальной материей, которую завещал тебе. Ты же не обеднеешь от нескольких капель, которые я истратил.

– Полно, Нарайяна. Все, что принадлежало тебе, так и остается твоим добром. Я ничем не воспользуюсь. Самый же драгоценный твой дар – посвящение – останется при мне.

– Ты хороший и честный человек, Супрамати! – дружеским тоном ответил Нарайяна. – Но знай, что я не нуждаюсь в земных благах, которые завещал тебе.

– Во всяком случае, все находится в твоем распоряжении. Только не думай, пожалуйста, что я сожалею о твоем воскрешении.

– Я знаю. Но пойми, Супрамати, что я не стал обыкновенным человеком, я – амфибия, вошедшая через обе двери в невидимый мир. Так, я не могу употреблять обыкновенные блюда, а должен питаться особой пищей, которая почти что ничего не стоит. Я просто приобрел способность не разлагаться благодаря первичной эссенции, которая одарила меня волей или жизненной силой, оставаясь в то же время духом. Так я, по желанию, могу быть видимым и невидимым. Сейчас я докажу тебе это.

Нарайяна взял Супрамати за руку и почти тотчас же исчез. Как тот ни оглядывался, он всюду встречал прозрачный воздух, а между тем продолжал чувствовать крепкое пожатие пальцев Нарайяны. Наконец, тот снова сделался видимым, явно восхищенный удивлением и недоумением молодого мага.

– Тебе еще неизвестны многие тайны, так как ты изучил только первые области науки, но изучил их, надо признаться, весьма последовательно; хотя явления, какие можно получить при помощи первоначальной материи, тебе почти совершенно неизвестны. Их разнообразие положительно бесконечно, так как этот агент с такою же легкостью сплачивает молекулы, как и рассеивает их. С четвертой частью того, что еще заключается в этом флаконе, ты можешь воскресить целое кладбище. Только это не будет то, что я сделал. Я привлек только из пространства некоторое количество молекул, которые гарантируют мне компактность, необходимую для получеловеческой жизни, лишенной, впрочем, всяких плотских неудобств. Такую жизнь я предполагаю вести в прекрасном дворце, расположенном в Гималайских горах. Этого дворца ты не видел еще, но надеюсь, что навестишь меня там. Ты же, несмотря на свое бессмертие, чувствуешь тяготы материального тела и нуждаешься в тысяче вещей для своего комфорта, перемещения и прочее. Если ты не можешь умереть от голода, то все-таки должен чувствовать разные другие неудобства, от которых я избавлен.