* * *К концу войны она чувствовала себя совершенно изможденной. Она ослабела и морально, и физически, она все чаще посещала больницу и проводила все больше времени в домах отдыха, неделями, а то и месяцами. Здоровье ее сильно ухудшилось. Ее мучали сильные боли в челюсти, воспалился лицевой нерв, и ее лицо частично парализовало. У нее стало пошаливать сердце, она то и дело впадала в депрессию — и лечилась проверенным средством, коньяком. — Я сообщил фюреру, что ты тоже твердо решила остаться в Берлине и даже отказываешься передавать наших детей каким-либо посторонним лицам. Фюрер не считает, что такой поступок является правильным, но он вызывает у него восхищение. Он очень доволен нами. — А я полагаю, это правильный поступок, Йозеф. Мы потребовали от немецкого народа совершить неслыханные поступки и отнеслись к другим народам с невиданной суровостью. Мы все понимаем, что крах неизбежен. Победители будут беспощадны к нам. Но мы не можем трусливо спасаться бегством. Все другие имеют право на это и на то, чтобы продолжать жить, а мы — нет. — Ты всегда жила по принципу «все или ничего», Магда. — Именно так! И сейчас, когда земля под нашими ногами зашаталась, я не собираюсь менять свои привычки. Мы связаны с Рейхом самыми прочными узами. Его победа — наша победа, его крах — наша гибель. Вместе с нашими детьми мы переедем в бункер рейхсканцелярии и останемся с фюрером до конца. * * *Они долго стояли лицом к лицу. Магда Геббельс и Адольф Гитлер. Он пристально смотрел на нее, она не отводила взгляда. Мышцы на его лице то и дело подрагивали. И вдруг он, к удивлению окружающих, резким движением сорвал со своего кителя золотой партийный значок. А затем настолько быстро, насколько позволяли дрожащие руки, он прикрепил его к лацкану дорогого, сшитого на заказ пиджачка Магды. На глазах женщины выступили слезы. Она из всех сил старалась сдержать их, но ничего не могла поделать. «Самый почетный отличительный знак, — молнией пронеслось в голове Магды. — Его ведь вручали только тем, кто вступил в партию еще до пивного путча. Очень немногие имеют право его носить… Значок же, который носил сам фюрер… О, он, конечно же, наиболее ценный из всех. Он — настоящая реликвия. А я — единственная женщина в Германии, удостоенная такой чести. Фюрер понимает, что наши дни сочтены, и в последний раз награждает тех, кого считает самыми верными друзьями…» — Благодарю вас, мой фюрер, за оказанную мне честь, — произнесла Магда. — Я горжусь и чувствую себя совершенно счастливой, потому что Бог дал мне силы выполнить финальное действие. То, что мы можем закончить нашу жизнь рядом с вами, является для нас благословением судьбы, о котором мы не могли даже и мечтать. — 153 —
|