|
От своего собственного имени и от имени моих партнеров я, добровольный представитель группы американцев, считаю себя обязанным защищать нашу политику во Вьетнаме. Мы чувствуем, что группа безбашенных горилл деморализовала бы Вьетконг и добилась победы свободного мира. Мы согласны взяться за дело немедленно Почему никакого отклика со стороны властей на это предложение не последовало - это и по сию пору остается одной из загадок истории. Хотя Ангелы Ада были главными звездами в тот уикенд у Кизи, заслуживают упоминания и два других завсегдатая этих вечеринок у Кизи. Первым был Аллен Гинсберг. За пять лет, минувших с тех пор, как он пил у Лири в Ньютоне горячее молоко, Гинсберг в духовных странствиях проехал тысячи миль по Индии и Японии. Истинной целью его путешествия было достигнуть святости, стать бодхисатвой. Но вместо этого в Индии его охватила глубокая депрессия. В записной книжке он сравнивал свою жизнь с цепью «неопределенных смутных случайностей, медленного движения к смерти». Депрессия не оставляла его и в Японии, когда он заехал к Гэри Снайдеру, который учился в Киото дзену. И вот это все же произошло: возвращаясь в Токио на поезде, он внезапно заплакал и почувствовал, как огромная тяжесть, обусловленная, в частности, желанием раствориться в космическом сознании, спала с его души. Это было сатори. «Больше никаких интеллектуальных споров!» - писал он Керуаку. Никаких путешествий. Он возвращается в Америку. Первые догадки, что вернулся он в немного другой мир, в мир, где понемногу начинают закручивать гайки, пришли к нему еще, когда он в середине февраля 1965 года оказался в Чехословакии. Он разгуливал по заснеженным улочкам Праги в потрепанном пальто и белых теннисных туфлях. В журнале чешского союза писателей его шутливо описывали как «большого черного дрозда, замершего, поджав одну ногу, в ожидании, пока музыка жизни откроется ему». Но чешские студенты избрали его Королем первомайского праздничного парада и возили по бульварам в украшенном розами фаэтоне. Вероятно, для коммунистических начальников это показалось слишком, и буквально несколько дней спустя Гинсберг был арестован по обвинению в нарушении общественного порядка и вскоре выдворен из страны. Несмотря на известность, он не утратил таланта входить в конфликт с властями. Детали же изгнания Гинсберга были таковы: он потерял одну из своих записных книжек, и ее нашел местный товарищ. Внутри, между небрежными заметками типа «кажется, в Чехии одни сплошные пьяницы», были описания его любовных похождений с молодыми представителями чешского народа. Так что «на самом деле он не веселый черный дрозд, - как бранились в одном из партийных журналов, - но опасный враг, склонный к таким заслуживающим всеобщего порицания вещам, как бисексуальность, гомосексуализм, наркомания, алкоголизм, позерство и граничащий с разгулом социальный экстремизм». Копия этой статьи была аккуратно переведена на английский и вклеена в досье на Гинсберга, хранящееся в Федеральном управлении по наркотикам. — 230 —
|