|
Видения у Гинсберга начались в 1948 году, когда он еще жил в крошечной комнатушке в Гарлеме. Он писал стихи, читал Уильяма Блейка и чувствовал себя очень грустно и одиноко, потому что совсем недавно получил письмо от Кэссиди. И вот однажды, когда он лежал и мастурбировал, чувствуя себя при этом очень жалким и несчастным, комната вдруг наполнилась звучным голосом - голосом Блейка, который читал стихотворение, прочтенное только что самим Гинсбергом: «Ах, подсолнечник»: Ах, Подсолнух, прикованный взглядом К Светилу на все времена! Как манит блистающим Садом Блаженная присно страна!72 Вдобавок ко всему Гинсберга внезапно накрыло ощущением понимания - не просто пониманием настоящего значения стихотворения, а осознанием жизни вообще. Выглянув в окно, он словно заглянул в глубины вселенной: Внезапно я понял, что это... был именно тот момент, ради которого я появился на свет. Это было посвящение. Или видение. Или осознание того, что я -наедине с собой и наедине с Творцом. И я словно был сыном Творца - я понял, как он любит меня. Гинсберг ощутил именно то, что канадский психолог Ричард Бёк, путешествовавший в свое время по Северной Америке, коллекционируя свидетельства о подобных прозрениях, называл космическим сознанием. Под впечатлением от своего видения Гинсберг перебрался на пожарную лестницу и легонько постучал в приоткрытое окно следующей квартиры, где жили две девушки. «Я видел Бога!» -крикнул он. Окно мгновенно захлопнулось, и Гинсберг остался стоять с бешено колотящимся сердцем на пожарной лестнице, под сенью древних небес. Ощущение связи с космическим сознанием у Гинсберга никогда полностью не исчезало. Фактически это озарение стало рубежом, когда «Новое Видение Мира» стало трансформироваться в то, что Гинсберг называл «смягчением сердец». Не нужно было быть гением, чтобы понять: игры в хипстеров и крутых психопатов не доводили ни до чего хорошего - смерть Каммерера, заключение Ханке и дурацкий несчастный случай, унесшей жизнь Джоан Берроуз тому примеры. «Все прежние представления о том, что нужно быть умным парнем с крепкими нервами и побеждать мир, играя по его правилам, потеряли всякую ценность, - объяснял Гинсберг позже репортеру. - Холодность, сдержанность любого рода противостоит теплоте и открытости или душевной широте и способности к состраданию, описанной, например, у Достоевского в образах Алёши, Мышкина, Дмитрия. Именно этим путем и следуем мы с Керуаком». Перевод С. Степанова. Хотя в данном случае Гинсберг использовал литературную аналогию, в реальной жизни битники находили образы и примеры сострадания в восточных религиях - особенно в буддизме и дзен-буддизме. В концепции бодхисатвы, странствующего Будды, они нашли рациональное объяснение для художественного подхода как пребывания на уровне вселенской безмятежности, откуда можно наблюдать за безумием мира и возвращаться обратно, привнося частичку света в туман отчаяния. — 106 —
|