Кто?

Даже наблюдая всё это своим сознанием, вы этого не можете проконтролировать – не успеваете, поскольку сложность этих сознательных операций выше возможностей вашего интеллекта. Вы это просто наблюдаете, Присутствуете при чужой работе. А если начинаете вмешиваться, то попадаете в ступор – не справляетесь.

А теперь представьте своим интеллектом, какое нужно программное обеспечение тому манипулятору, который этот интеллект, возьми, да и надумай построить по образцу поедания только одной стандартной семечки. Только для одной! А теперь, пусть этот интеллект представит себе манипулятор, способный универсально и естественно, как читающий человек, неосознанно разгрызать и перетирать любое количество любых семечек из мира семечек, где каждая своим размером, формой и твердостью непохожа на другую…

И, что же? Если интеллектом не контролируется работа какого-то тайного сознания даже в тех операциях тела, которые соответствуют его намерениям и вкусам, то разве смог бы интеллект проконтролировать что-либо в операциях этого сознания, не соответствующих никаким его намерениям? Никогда не смог бы. Тем более что об этих операциях он уже и не предполагал бы – они ведь тайные.

Вот поэтому мы иногда говорим: «рука сама дернулась, ноги сами повернули, зачем кнопку нажал – сам не пойму, как успел руль вывернуть влево – до сих пор удивляюсь, как стакан с чаем из рук выскользнул – ума не приложу, зачем отвертку в пиджак положил – убей, не помню, а она, вот, пригодилась и т.д.».

И вот он окончательный казус нашего бытия – правда телесного настолько мнится интеллекту правдой безо всяких сомнений, что, он, не исстрачивая никаких собственных усилий на жизнь тела и на многое в его поведении, не способен спросить у того, кто это делает вместо него – «кто ты?». Чем не казус?

Может возникнуть подозрение, что всё вышесказанное содержит начала неприемлемых подходов, которые нельзя применять к обыденным и простым вещам. Какие в этих простых вещах могут быть тайны? Но подобный затертый взгляд на обыденные вещи возможен только потому, что всё, что видит наш глаз, мышление уже не считает тайным, потому что наш глаз видит только телесное. И это для мышления есть главный казус стратегии обработки информации – когда мышление видит нечто телесное, оно уже не допускает в этом никакой тайны, даже если всё это от начала и до конца – сплошная тайна.

Подобное обессмысливание происходящего прямо на наших глазах – это самое фееричное шоу по самообману, исполняемое везде, где есть человеческое сознание.

И поэтому многие люди не могут преодолеть самообмана и полагают, что всё, касающееся обычных вещей, не может быть тайной.