* * *Через несколько дней после освобождения из тюрьмы меня остановила ГАИ. «Вы как-то неуверенно ведете машину, — сказал капитан. — Может, употребляли?» Нет, я не употреблял. Просто в стекло заднего обзора я видел, как за мной идет милицейский экипаж, и внутренняя неуверенность росла с каждой минутой. Вдруг это очередная провокация Рушайло? Вдруг меня снова арестуют, только на этот раз сделают все грамотно — подбросят, например, пару патронов или граммов пять анаши. Наверное, я трус. Наверное, страх так глубоко въелся в каждого из нас, что превратился уже в особый ген, который передается по наследству и не выводится никакими реформами. Тем более что и реформы, и все прогрессивные преобразования испокон века замешивались в России на страхе (один Петр Первый чего стоит!). Правда, чем больше времени проходит со дня моего освобождения, тем меньше во мне остается страха, ведь ничто не утомляет так, как страх. А на его место приходят злость и ещё какое-то непонятное мне до конца чувство, когда хочется до боли сжимать кулаки. С момента моего ареста прошел почти год. Почти год, колеся по Москве, я ловил себя на мысли, что подсознательно, против воли, останавливаю свой взгляд на машинах с эмвэдэшными номерами серии «МР». Я искал ту самую «Волгу» с номером 167, на которой меня приехала брать группа МВД во главе с генералом Давыдовым — замначальника Главного управления уголовного розыска страны. Зачем? Я и сам не знал. Не таранить же мне её, в самом деле. И нашел. Было это на Новом Арбате. 167-я «Волга» промчалась по резервной полосе, сверкая мигалками, и никто, кроме меня, не обратил на неё внимания. Странное дело, но я не ощутил ровным счетом ничего: ни страха, ни ненависти. Только подумал о том, что во встрече этой есть какой-то скрытый внутренний смысл, некий знак. Ведь рядом сидел бывший генерал МВД, подавший в отставку сразу после того, как Рушайло стал заместителем министра. * * *За девять месяцев я сменил трех следователей — получается, по следователю в каждый квартал. Конечно, все они были разными — и по повадкам, и по возрасту, и даже по росту, ибо один едва доходил мне до подбородка, а другой был длиннее на полголовы. И в то же время всех их объединяло что-то неуловимо общее, делающее похожими друг на друга, как братьев-близнецов; то ли подкупающие своей искренностью улыбки, то ли напускная вежливость, то ли какая-то суетливость. Когда я спрашивал: «Не стыдно вам творить беззаконие?», они одинаково честно смотрели мне в глаза, с одинаковой убежденностью доказывали, что служат только закону. Правда, долгого взгляда в упор не выдерживали — видимо, ещё по неопытности. — 8 —
|