|
Мы с Сантьяго стояли на шкотах, он — справа, я — слева. Я помнил, что это не такое уж сложное дело, и не слишком напрягался, обмотал шкот вокруг бруса и глазел по сторонам. Но я упустил из виду, что веревка свежая, сухая и скользит. Когда парус пошел вверх, внезапно хлопнуло, рвануло, обожгло ладони, и шкот змеей взлетел в воздух, а левый нижний угол паруса завернулся и бешено заполоскал. Сантьяго растерялся и выпустил свою сторону тоже. Да, первый подъем паруса на "Ра-2" был неудачен. Но бодрого настроения мы не теряли, убрали парус, закрепили шкоты намертво и снова подняли. Он надулся и расцвел над нами, гигантский, с оранжевым диском в центре, похожий на диковинный праздничный флаг. Как это всегда бывает, праздник длился недолго. Сразу по выходе из бухты нас качнуло для пробы баллов под пять. Это было как бы дружеское приветствие нашим новичкам, и они отреагировали моментально: Кей укрылся в хижине, а Мадани прилег на корме с полиэтиленовым мешочком. А затем уже океан принялся и за ветеранов, всерьез, явно желая побыстрее вернуть им форму… Мы шли неподалеку от берега. Временами виднелись огни маяков. Держать следовало между западом и юго-западом, как раз на луну, — огромная, рыжая, она горела точно по курсу. Я старался подпереть ее носом лодки, однако скоро тучи сомкнулись и нас окутал полнейший мрак. Когда не видишь волн, вначале встречать их боязно, но быстро привыкаешь — чувствуешь их приближение всем телом и ноги сами начинают подгибаться и выпрямляться, следуя движениям палубы. Я совершенно замерз, еле-еле отстоял свое, разбудил Нормана и завалился спать… Зачем, зачем мы опять ввязались в это дело? Ну, Тур — понятно, у него гипотеза, а мы-то, остальные, зачем? Написал это и подумал: нет, не так. На борту "Ра" не было деления на вдохновителей и исполнителей. Взять хотя бы меня самого: что мне, казалось бы, до древних мореходов? А вот вспомню о них — и радуюсь, и горжусь, что повторил их маршрут… Шторм длился третьи сутки. Мы неслись по волнам с угрожающей быстротой, да к тому же нас переваливало с борта на борт. Чувство такое, что ты штопор, который ввинчивают и ввинчивают во что-то упругое, не имеющее начала и конца. Состояние не из приятных. Полнее всех, пожалуй, это ощущал Мадани. В день отплытия он был горд собой, счастлив, на голове его красовалась повязка с надписью "Ра-2", вышитой разноцветными нитками. А теперь в его глазах были растерянность, страдание. Он удивленно взирал на нас, "старых морских волков": как мы отважились на такое, да еще во второй раз?! — 137 —
|