***Неспешно постукивают колеса. Движется наш этап, набирает ход путешествие профессора в далекую Сибирь. Приятным тенором поет в соседнем купе-камере какой-то зэк. – Я так тебя люблю, Люблю тебя, как брата, В объятья страстные О, не зови – молю. Тебе принадлежать, Вот в жизни что хотела, Об этом знаешь ты, Как я тебя люблю. Наивная, нескладная песня. Но будит она тоскливые и тревожные мысли у пассажиров «столыпина». Даже охрана притихла, прислушалась, не стучит коваными прикладами в железные двери-решетки импровизированных купе тюремного вагона. – Я так тебя люблю! Усталая, больная, Пришла к тебе, О, не гони – молю. Пусть я преступная, Но пред тобой чиста я, Об этом знаешь ты, Как я тебя люблю. Потянулся профессор, повел мощными плечами, удивился в сотый раз мощи нового тела, пресек гнусное побуждение шкодливой руки почесать в паху, пресек монолог прямой кишки. Конвоир черномазый у двери маячит. – Эй, бандита, часы есть наручный, кольцо есть зелетой, деньги есть? – У нас все есть, дубак нерусский, – отвечает с верху Верт. – А у тебя что имеется? – Водка есть, слюшай, хороший водка. Одеколона есть. Светалана називается. Все есть. – Баба есть? – Баба много есть. Все моледой, карасивый. Только твой пусть сама ее просит. Крычи коридор, какой баба хочет? Я твоя маленький комната выводить буду с ней. Только палати дэнги. – Гоша, поразмяться не хочешь? Я зэчек не люблю, они больно уж жадные и жалкие. Да и в тюрьме у меня этих лярв хватало. – Как в тюрьме? Там-то откуда? – Гоша! Коси, но знай меру. Будто ты надзирательниц за четвертак не трахал в изоляторе? Ты лучше отвечай по делу, я-то знаю, что ты в голяках, но займу на это святое дело. Ой, как захотелось профессору заняться экзотической любовью с какой-то тюремной страдалицей, такой же отверженной, как и он. Ему представилась интимная тишина отдельного купе, бессовестные губы неизвестной женщины, могучая Гошина плоть добавила переживаний профессорскому мозгу и он робко кивнул, облизывая враз пересохшие губы. – Эй, девчата, молоденькие есть? – возопил Верт в коридор. Женская камера откликнулась разноголосьем: – Всякие есть. – А молоденькие, это со скольки? – Целку не желаете? У нашей Фроси целка из жести. – Сыночек, мне всего семьдесять, но я еще крепкая. – Я девчонка молодая, у меня пизда тугая. Уверенный голос перебил девчоночий галдеж: – А выпить будет? – Ты старшая, что ли? – спросил Верт. — 135 —
|