|
В начале 1630 года тот же Монир приехал в другой раз в Москву с известием, что Густав-Адольф заключил перемирие с польским королем, дабы тем удобнее обратить все свои силы на цесаря, и с просьбою позволить купить в России беспошлинно хлеба, круп, смолы и селитры. Царь велел отвечать, что он не сердится на короля за перемирие с Польшею, потому что оно было заключено по нужде; повторяет, что с своей стороны не будет дожидаться истечения перемирного срока и пойдет мстить польскому королю его неправды, только просит Густава-Адольфа, чтоб это дело содержалось в тайне. Что же касается до просьбы королевской, то хотя бы и не довелось позволить купить вдруг столько хлеба, потому что в Московском государстве в нынешнем году хлеба недород, но для дружбы и любви государь позволил купить 75000 четвертей ржи и 4000 четвертей проса беспошлинно. И государь бы ваш с царским величеством за такую великую дружбу был в дружбе и любви и совете добром. Позволено было также беспошлинно купить 200 бочек смолы, равно как и селитры, где сыщут. И в следующем, 1631 году дано было позволение купить на короля хлеба 50000 четвертей. В этом году впервые явился при московском дворе шведский агент Яган Меллер; объясняя значения агента, король писал царю, что Меллер будет исправлять все дела легче и с меньшими издержками, что такие лица и при иных великих королях и государях живут. Меллер должен был объявить боярам о разных слухах насчет замыслов Польши и вообще католических держав против Московского государства; между прочим агент объявил: в Смоленске русские люди говорят: «Только польский войну поведет, то боярские холопи мало не все передадутся на польскую сторону, рады будут вольности». Агент объявил и слова короля своего: «Если б царскому величеству можно было ко мне в сердце заглянуть, то он бы угадал, как я ему доброхотую»; объявил, что король его в случае войны царя с Польшею уступит ему собственные два полка с добрыми начальниками. В то же самое время шведы, стращая московский двор опасными замыслами короля Сигизмунда и императора Фердинанда, уверяя, что Густав-Адольф с своим войском – передняя стена Московского государства, передовой полк, бьющийся в Германии за Русское царство, убедили царя пропустить двоих шведских посланцев к запорожцам для склонения их к восстанию против Польши. Посланцы эти получили наказ: объявить козакам доброе расположение к ним шведского короля, расположение, основанное на борьбе против общих недругов, на гонении, которое люди греческой веры терпят одинаково с евангеликами от иезуитов; объявить, что король хочет жаловать их своим жалованьем, наслышавшись об их ратных делах; считая их друзьями веры и вольности, король по тому самому считает их врагами папы, прямого антихриста, и короля испанского, который хочет отнять вольность у всех народов. Посланцы должны были объявить козакам, что Густав-Адольф будет давать им жалованья гораздо больше, чем дает король польский, не требуя ничего, кроме преданности к себе, и пусть для окончательных переговоров пошлют они уполномоченных своих в Ливонию. Наконец посланцы должны были закинуть мысль о двух услугах, которых ждет Густав-Адольф от козаков, а именно: помочь ему при избрании в короли польские и выслать войско в австрийские земли. — 84 —
|