|
Но в то время, как Потей и Терлецкий целовали ноги у папы и в Риме торжествовали воссоединение русской церкви, выбивая медаль с надписью: Ruthenis receptis, в это время виленское белое духовенство писало Скумину: «Так как люди православия греческого уразумели, что митрополит и епископы подкапывают нашу веру и в неволю ее отдают без ведома своих старших и нас меньших, всего духовенства, без ведома вас, наших милостивых панов, и всех православных христиан, сами вчетвером или впятером все дело делают, то мы, все духовенство греческого православия, протестовали пред богом и всем народом христианским, что мы о таком отступлении от своих старших патриархов не мыслили, не знали и не соглашались на него». В начале 1596 года назначен был большой сейм в Варшаве. Православное дворянство, собиравшееся для предварительных совещаний на провинциальных сеймиках, дало своим депутатам наказ просить короля: 1) чтоб епископы, отступившие от православной веры, лишены были сана; 2) чтоб поставлены были епископами лица православного исповедания, согласно с постановлением 1573 года и с жалованными грамотами прежних королей, подтвержденными присягою самого короля Сигизмунда III. Но мы видели, что король обязался Потею и Терлецкому защищать их, и потому, естественно, он не мог принять просьбы депутатов. Тогда депутаты и князь Острожский торжественно объявили королю, сенату и всему сейму, что они и весь народ русский не будут признавать Терлецкого и Потея своими епископами, не будут признавать их власти в своих имениях и не будут подчиняться их духовному суду. Сверх того депутаты написали протест, в котором изложены были обиды и притеснения, претерпеваемые православным народом русским, и в последний день сейма поручили прочитать этот акт в присутствии короля Мартыну Буховецкому, писарю воеводства Познанского; но сейм не позволил читать протеста: Буховецкий, заглушенный криками, принужден был удалиться, протестовав против такого насилия. Тогда князь Острожский записал в актовые книги варшавского сейма протест, изложив преступные действия Терлецкого и Потея и объявив твердую решимость противодействовать их намерениям. В таком же смысле депутаты православного дворянства подали два протеста для внесения в книги гродские радзиевские; из актовых книг извлечены были засвидетельствованные копии протестов и разосланы по воеводствам. Король, со своей стороны, в исполнение прежних обязательств, дал Терлецкому подтвердительную жалованную грамоту на епископию луцкую: в этой грамоте король ручается за себя и за своих преемников, что Кирилл Терлецкий будет епископом луцким и острожским в течение всей своей жизни; утверждает за ним все имения епископии луцкой и обещает оборонять его против всех недоброжелателей, которые осмелились бы лишить его епископского сана или отнять у него церковные имения (21 мая 1596 года). Вслед за тем, 29 мая 1596 года, король издал манифест православным своим подданным о совершившемся соединении церквей, причем всю ответственность в этом деле брал на себя и уверял, что Терлецкий и Потей не привезли из Рима никаких новостей: «Господствуя счастливо в государствах наших и размышляя о их благоустройстве, мы, между прочим, возымели желание, чтобы подданные наши греческой веры приведены были в первоначальное и древнее единство со вселенскою римскою церковию под послушание одному духовному пастырю. Епископы не привезли из Рима ничего нового и спасению вашему противного, никаких перемен в ваших древних церковных обрядах: все догматы и обряды вашей православной церкви сохранены неприкосновенно, согласно с постановлениями святых апостольских соборов и с древним учением святых отцов греческих, которых имена вы славите и праздники празднуете». Так как дело было кончено, воля королевская прямо высказана, уния объявлена делом правительства, то последним актом долженствовал быть собор, на котором решительно должно было обозначиться положение русской церкви, должны были обозначиться для правительства друзья и враги его. В том же манифесте король приказывал митрополиту Михаилу созвать собор в обычном месте, в Бресте, где Терлецкий и Потей должны были подробно рассказать о своей поездке в Рим. Приезд на собор дозволен был всем подданным православного исповедания, и каждый должен был приезжать как можно скромнее, не привозя с собою ненужной толпы. Присутствовать на соборе позволялось только католикам и православным, за исключением протестантов. — 243 —
|