Левиафан. Иллюминатус 3

– Ты разочарован, что я намного старше, чем тебе казалось?

Она удивленно прищурилась Он заглянул в ее глаза которым неожиданно оказалось тридцать тысяч лет глаза одного из проявлений Лилит Велькор и все аргументы Сада и Мазоха показались ему клоунадой и он увидел мир этими глазами и увидел себя и Джо и Сола и даже Хагбарда обычными мужчинами которым присущи обычные мужские представления и увидел вечное женское опровержение и увидел по ту сторону и выше вечное божественное удивление он заглянул в эти глаза в эти древние сверкающие и радостные глаза и искренне сказал: «Чушь, ничто никогда не сможет меня разочаровать, теперь уже точно». (И Джордж Дорн мимоходом отошел в Нирвану.)

Все категории растворились включая крайне важное различие которое никогда не оспаривали Сад и Мазох различие между научной фантастикой и серьезной литературой НЕТ потому что папа и мама были всегда именно папой и мамой и никогда для разнообразия не становились мамой и папой ты улавливаешь разницу? ты чувствуешь разницу? Ты слышишь одинокий голос когда заблудившись здесь кричишь «я» «я» только я

– Теперь уже точно ничто никогда не сможет меня разочаровать, – сказал Джордж Дорн, вернувшись.

– Со мной такое уже один раз было, – задумчиво добавил он, – один раз, когда я смотрел на мир женскими глазами, но я постарался вычеркнуть это из памяти, вытеснил в подсознание. Это была Первичная Сцена40всей головоломки. Именно тогда я и потерял самоотождествление с Распорядителем Манежа.

– Поднимаю еще на пять, – сказал Уотерхаус, швыряя очередную пятитонную банкноту. – Я убил семерых человек моей собственной расы и помню поименно каждого из них: Марк Сандерс, Фред Робинсон, Дональд Макартур, Понелл Скотт, Энтони Роджерс, Мэри Китинг и Дэвид Дж. Монро. А потом я убил Майло А. Фланагана.

– Что касается меня… – Гарри Койн задумался. – Возможно, я убил многих знаменитостей. Но в то же время у меня есть основание считать, что я никогда никого вообще не убивал. И я не знаю, какой из этих двух вариантов хуже.

– Вот бы мне кто сказал, что я никогда никого в действительности не убивал, – сказал Уотерхаус. – Ну что, ребята, вы собираетесь делать ставки, или как?

– Я хотел убить Вольфганга Зауре, и я убил Вольфганга Зауре, – провозгласил Джон‑Джон Диллинджер. – Если это зло, значит, так тому и быть. – Он поставил пятерку.

– Это может принести тебе страдания, – ответил Уотерхаус. – У меня есть только одно утешение. Первых семерых я убил потому, что меня заставили чикагские копы. А последнего я убил по приказу Легиона.