Иисус, не знавший Христа

«Им не дано»: но ведь Матфей критикует фарисеев именно за то, что они ограждали толкование от толпы, 23:13: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Небесное человекам… хотящих войти не допускаете».

«Кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет»: в этом контексте, тезис означает, что у тех, кто не стремится познать царство небесное, отнимется даже минимальное знание о нем, которое они имеют. А ведь речь об абсолютном большинстве населения, которое натурально не имеет склонности к познанию.

В этом тезисе речь не идет о доступе в царство небесное, потому что слушатели его не могут иметь в настоящем времени. Мистическое царство «здесь и сейчас» не может описываться как нечто малое и незначительное, что отнимется у тех, кто ничего не имеет.

Лк8:18 приводит этот же тезис 13:12 (Фм41) после «Итак, наблюдайте, как вы слушаете…» То есть, речь идет о впитывании слов Иисуса, продвижении в познании.

Матфей не заметил неприемлемого смысла тезиса. Ученикам знание дается. К прочим Иисус говорит притчами, и знание им не дается. Следовательно, они заведомо обречены на то, чтобы у них отнялось и то, что они имеют. Для чего же тогда Иисус проповедует ко всем, а не обращается только к ученикам?

Если Иисус говорил к народу притчами, чтобы создать барьер, который только жаждущие познания могли бы перейти («не бросайте жемчуга вашего пред свиньями»), то тем более притчами нужно было бы обращаться к ученикам (предполагается, что они были ближе к Иисусу, и легко должны были понимать притчи).

Апологеты, стремясь доказать, что христианство произошло из иудаизма, а не фальсифицировано, часто ссылаются на обильное использование притч в раввинистической традиции. Но их происхождение, по-видимому, иное.

Изначально, Ma’aseh Bereshit[29] и Ma’aseh Merqabah[30] описывались в метафорах, чтобы скрыть смысл от непосвященных. В ранней традиции, все остальное обычно излагается прямым текстом. Это и понятно – ведь эта часть учения была предназначена для всех иудеев, скрывать было нечего.

Притчи Соломона – просто особенность стиля. Некоторый изыск вполне уместен там, где повествуется о мудрости. К тому же, долго велась дискуссия об исключении их из канона в связи с содержащимися в книге противоречиями. Решение было найдено в довольно натянутом согласовании этих противоречий.

Естественно, самое тайное учение стало самым уважаемым и, в некотором роде, престижным. Раввины начали копировать его стиль и в других дискуссиях. Так притчи постепенно проникли в традицию – гораздо позже Иисуса. Но даже и тогда притчи составляли небольшую часть учения. В основном, оно излагалось раввинами достаточно прямо – для простых людей.