|
— Спасибо, — механически ответила Вера. На том конце положили трубку. Вера отошла, села в кресло, отодвинула в сторону шитье, зажала руки между колен. — Вот моя жизнь и кончена, — сказала она вслух. Собаки заливались отчаянно. Луна шла по улице на длинных серебряных лучах. Бухало море. Жизнь была кончена, кончена. В каком-то смысле это было справедливо. Слишком велико было счастье. «Выпить бы водки», — подумала Вера. Водки в доме не было. Она пошарила в шкафчике, нашла нашатырный спирт, усмехнулась. «Еще успею», — сказала она и поставила пузырек обратно. Размеренно бухало море, наступая на жизнь. В доме все спали — и Маргарита Антоновна, и Вика. Еще узнают в свое время. Все успеется. Она сидела долго, ни о чем не думая, в каком-то странном спокойствии, исходившем от слов: «Все успеется». Часа в три ночи тренькнул звонок входной двери. Это не он — у него свой ключ. Звук был маленький, робкий, как будто звонивший боялся разбудить, потревожить. «Чего уж теперь бояться?» — подумала Вера. Все было ясно: принесли его. Она пошла открывать. На пороге стоял Юрлов — без шапки, светясь в лунном свете узкой серебряной головой с разметанными волосами. Вера ахнула и начала сползать, соскальзывать все ниже и ниже, пока не оказалась у самых его ног, обхватив их руками, целуя что-то на уровне своих губ — скорей всего, брюки. — Вера, родная, опомнись, что ты делаешь, что с тобой? Вера опомнилась, поднялась с колен, держась за его руку. — Понимаешь… Позвонил какой-то человек. Я думала, тебя уже нет. Юрлов застонал даже: — Экий болван! Какой черт его за язык тянул? Заставь дурака богу молиться… — Значит, катастрофы не было? — Ничего серьезного. Перевернулись. Вымокли. Ключ вот утопил. Целы. Это он говорил, входя в дом, обнимая Верины плечи. — Успокойся, родная, все хорошо. Никуда я не денусь. Переоделся, видишь, в чужое. Брюки коротки. Настроение прекрасное. Правда, погода для купанья неважная, ну да ничего. Водки бы сейчас выпить… — Нету водки, — сказала Вера. — Чаю тебе надо, горячего. Сейчас вскипячу. Они пили чай, а море радостно грохотало, и луна сияла на весь сад, на весь мир. — Кстати, — вспомнила Вера, — как там вышло с твоими приборами? Если вы перевернулись, значит, они… — Напротив! Как раз приборы-то вели себя превосходно! В самой критической, как у нас говорят, в экстремальной ситуации! Молодцы приборы! Эх, выпить бы за них, да водки нет… Чокнулись чаем. 48— 118 —
|